Что такое стиль жизни «ваби-саби» — почему им увлеклись звезды и миллиардеры? Ваби-саби: три упражнения, чтобы видеть красоту в простых вещах.

Ваби-саби – два японских слова, которые помогают нам воспринимать окружающий мир и нас самих как уникальные объекты для постижения красоты, скрытой от суеты и шума.

Ваби – отсутствие пафоса, отказ от роскоши, «сознательный примитивизм». Саби, понятие японской эстетики, можно перевести как «безмятежность», «печаль одиночества», «приглушенность цветов и звуков». В объединенном – и более емком – понятии ваби-саби заключено отсутствие блеска, безыскусная простота, красота вещей, тронутых временем и несущих в себе тепло множества человеческих рук – и оттого еще более привлекательных. Эта концепция несет в себе множество оттенков смысла, но ни один из них не является точным и определенным.

Уловить сущность ваби-саби можно, если «научиться постигать жизнь через чувства, отбросив посторонние мысли, – объясняет культуролог-японист и председатель общества «Россия–Япония» Галина Дуткина. – Идея состоит в том, что наблюдение за окружающими естественными, изменяющимися, уникальными объектами помогает нам подключиться к реальному миру и избегать потенциально стрессовых отвлекающих факторов.

Мы учимся замечать красоту в самом обычном, естественном: например, созерцая увядание осенних листьев. Ваби-саби придает объекту медитативную ценность и в этом смысле становится практическим воплощением философии дзен-буддизма с ее стремлением к отшельничеству, самоограничением и одновременно внутренней силой и сосредоточенностью».

Эстетика скромности

Неслучайно мастер чайной церемонии и последователь ваби-саби Мурата Дзюко (1422–1502) был дзенским монахом. В ту эпоху чай был предметом роскоши, как и привезенные из Китая принадлежности для церемонии – изысканные до вычурности. В противовес этой моде Дзюко подавал чай в посуде местного изготовления, считавшейся грубой.

Век спустя сын купца Сэн-но Рикю (1522–1591), став мастером чайной церемонии, продолжил эту традицию: чайный домик он сделал похожим на крестьянскую хижину и дополнил его садом и каменной дорожкой, ведущей через сад к домику. Чаши он заказывал у знаменитого мастера керамики: их вылепливали вручную, не пользуясь гончарным кругом. Нарочито безыскусные и несовершенные, они со временем покрывались трещинами, налетом, сколами.

За свою приверженность простоте Рикю поплатился жизнью: сюзерен, которому он служил, предпочел пышные приемы и драгоценную утварь и приказал мастеру совершить ритуальное самоубийство. Однако школа чайной церемонии, основанная Рикю, стала ведущей в Японии, а потом и за ее пределами.

Отношения в духе ваби-саби учат принимать другого человека со всеми его недостатками, но не забывать принимать и свои собственные

Суть ваби-саби можно выразить тремя утверждениями, считает теоретик искусства Леонард Корен, многие годы посвятивший изучению этого принципа: «Истина возникает из наблюдения за природой. Величие живет в тайных и забытых деталях. Красота может проистекать из несовершенства».

Эта философия распространяется и на отношения – как к себе, так и к другим людям. «Отношения в духе ваби-саби учат принимать другого человека со всеми его недостатками, но не забывать принимать и свои собственные. Ведь совершенство может быть скучным», – подчеркивает Галина Дуткина. Что, если мы умерим ожидания и сосредоточимся на восприятии другого человека: на том, что он говорит и чувствует, как относится к миру? Если не пытаться исправить его, у нас будет больше времени и сил на то, чтобы насладиться общением.

Тот же подход можно применить и к себе: «Я уже имею внутри себя все необходимое, чтобы чувствовать свою ценность и быть счастливым. Мне достаточно лишь обращать внимание на самое существенное. Избегая суеты и диктатуры моды, я могу принять себя таким, каков я есть». Стандартному совершенству и показной роскоши противостоит уникальность, несовершенство и скромность ваби-саби.

Один из советов Леонарда Корена звучит так: «Упростите все до самой сути, но оставьте поэзию. Держите все чистым и необремененным, но не лишайте смысла». Мы, люди современного мира, часто нуждаемся в советах подобного рода. Неприятие броской красоты и излишнего изобилия – идеальное условие для понимания ваби-саби, которое не имеет четких границ и ярких признаков, но может подарить просветленное чувство строгой простоты окружающего нас мира. Три упражнения, которые мы предлагаем, помогут вам проникнуться духом этой философии.

Три упражнения для того, чтобы…

Выявлять скрытую красоту. Наш взгляд отформатирован господствующими эстетическими принципами. Но если мы хотим вернуть себе свободу и свежесть чувств, нам необходим другой подход к делу: более деликатный и внимательный, менее кардинальный в отношении активных изменений «к лучшему». В контексте ваби-саби красота существует вне искусственности. Свидетельства превосходства природы над человеком, последствия случайных изменений не должны быть сглажены или стерты, но, напротив, должны быть бережно сохранены.

Как? Обращать внимание на несовершенства вещей и людей. Выцветшие складки старой ткани, красота сухих листьев или поникшего цветка, очарование улыбки старого человека и рисунок морщин на лице, танец пыли в луче света – все это красиво, а значит – достойно пристального внимания.

Различать оттенки эмоций и наслаждаться ими. Когда мы попадаем в сложную ситуацию, подвергаемся стрессу или просто чувствуем себя не очень хорошо, полезно установить контакт с каким-либо предметом, пропитанным духом ваби-саби, который, согласно определению, может «возбудить в нас чувство светлой грусти и духовной жажды». Это помогает напомнить себе об иллюзорности постоянства и совершенства, эфемерности проблем и забот и о том, что никто не в силах победить время.

Как? Побродить по дому, потрогать любимую одежду, раскрыть старую книгу, взять в руку стакан воды – то есть остановиться на каком-либо объекте ваби-саби, почувствовать его вес, форму, текстуру. Спросить себя: чем этот предмет привлекает вас, почему он вам приятен? Какие воспоминания и ощущения он вызывает? Ностальгию, легкую грусть, радость? Поняв это, вы станете чувствовать себя увереннее и сможете различить в ваших эмоциях целый спектр разнообразных оттенков.

Выбирать то, что делает нас счастливее. Осознать основные потребности – лучший способ познакомиться с собой и приблизиться к своей уникальности. Ваби-саби предполагает не самоотречение и принудительный минимализм, а лишь сознательный выбор в соответствии со своей внутренней сущностью.

Как? Например, сделать список занятий, которые приносят радость. Подумайте о том, чем конкретно они приятны для вас, каким глубинным чертам вашей личности они отвечают. Присвойте этим занятиям порядковый номер от 1 до 6, а потом спросите себя: достаточно ли времени вы уделяете им – и в течение каждого дня? Что мешает вам заниматься любимыми делами дольше? Как вы можете исправить это?

Об эксперте

Леонард Корен – архитектор, художник, автор нескольких книг, в том числе «Ваби-саби для художников, дизайнеров, поэтов и философов» («Wabi-Sabi for Artists, Designers, Poets & Philosophers», Imperfect Publishing, 2008) и «Ваби-саби: дальнейшие размышления» («Wabi-Sabi: Further Thoughts», Imperfect Publishing, 2015).

Согласитесь, что в наше стремительное и нестабильное время такие достижения, получаемые только за счет изменения мировоззрения, очень ценятся. Тем более, что это доступно, как богатым людям, так и «среднему» классу.

Как применить стиль вабисаби в жизни

Стиль вабисаби при использовании в работе и в жизни только на первый взгляд может показаться сложным. В действительности, здесь нет строгих правил. К примеру, при создании интерьера в стилистике вабисаби главное выполнять следующие требования:

  • Избавьтесь от ненужных вещей в доме. При этом ненужными считаются все предметы, которыми вы год не пользовались. Они воруют ваше время и силы на уход за ними, а, на самом деле, такие предметы вам не нужны.
  • Не покупайте и не несите в дом ничего лишнего. Это, значит, не приобретать товары под воздействием эмоций или из-за того, что «такое» сейчас стоит у всех.
  • Не выставляйте на обзор множество вещей. Пусть это будет всего одна или две вещи, которые вам, действительно дороги.
  • Не старайтесь заполнять всю комнату вещами, а, наоборот, сделайте ставку на свободное пространство.
  • Приведите в порядок вещи, которые наполнены приятной вам «историей», подчеркните их колорит.
  • Сделайте акцент на предметы, изготовленные из натуральных материалов и близких к естественной природе той местности, в которой вы живете, и которая вам является родной.

В жизни философия вабисаби выражается в любви к простоте, ко всему натуральному и естественному. Речь идет о функциональности, а не о демонстративной роскоши. Например, используя в жизни и работе стиль вабисаби, Джессика Альба основала фирму, осуществляющую производство натуральной косметики для ухода за детской кожей.

А Роберт де Ниро, тоже влюбленный в принципы японской философии, при отделке 630-метрового отеля «Гринвич», одним из владельцев которого он является, использовал материалы, естественные для территории, где расположено строение, — камень и дерево. В результате здание стало более спокойным по эстетике и казалось более милым и домашним.

Еще одной важной стороной стиля жизни вабисаби является то, что такой «путь простоты» не требует больших вложений. Его может внедрить в свою жизнь практически каждый человек. К примеру, следуя такому мировоззрению, для покрытия пола в квартире можно выбрать не роскошный и дорогой орех, а простую сосну, растущую в России повсеместно, а ее естественный рисунок воспринимать не как асимметрию, а как гармоничную природную красоту.

Также любимый вязаный свитер можно привести в порядок с помощью стильных заплаток, а трещинки в плитке в ванной комнате заполнить красивым лаком. В результате вещи сохранятся, не придется покупать что-то новое, а их родное тепло будет еще долго согревать ваше сердце.

Научитесь радоваться тому, что у вас есть, упрощайте свою жизнь, и тогда суета и беспокойства уйдут от вас, и вы, на самом деле, станете гораздо спокойнее и счастливее.

Очарование вещей, печаль одиночества, приглушенность на грани исчезновения красок и звуков, следы времени, вечное в текущем, сломанная ветка и другие красивые метафоры, которыми еле-еле можно объяснить непереводимые японские слова

Предуведомление. Точных определений рассмотренных ниже понятий не существует, они, как и другие представления, возникшие в Японии в Средневековье, расплывчаты, плохо формулируются, но ясно ощущаются. Перевести их одним словом невозможно. Европейское сознание требует ясной логики, четких формулировок, а японское скорее погружает свои понятия в тень, относится к ним более потаенно, интимно. Отсюда множество интерпретаций, с одной стороны, с другой — отсутствие каких бы то ни было пояснений, кроме метафорически-загадочных.

Кацусика Хокусай. 1830-1850 годы The Library of Congress

物の哀れ　

Моно-но аварэ — буквально «очарование вещей». Понятие, пронизавшее всю историю классической словесности, сложилось к Х веку. Хорошо восстанавливается из синхронных средневековых текстов: прозы, стихов, эссе. Понятие «вещи» нужно в данном случае толковать расширительно: вещи — это не только предметы этого мира, но и чувства людей, и сами люди. Аварэ — «печальное очарование», возникающее при взгляде на «вещи мира», главное свойство которых — бренность и изменчивость. Печальное очарование вещей связано во многом с осознанием бренности, мимолетности жизни, с ее ненадежной, временной природой. Если бы жизнь не была так мимолетна, то в ней не было бы очарования — так написала в ХI веке знаменитая писательница. Моно-но аварэ связано еще и с необычайной чувствитель-ностью, которая культивировалась в классическую эпоху Хэйан (IХ-ХII века), умением улавливать тончайшие токи жизни. Одна поэтесса писала, что слышит шуршание крови, бегущей по ее жилам, слышит, как опадают лепестки сакуры. Аварэ означало возглас, передаваемый междометием «ах!», затем приобрело значение «очарование». Другие авторы считают аварэ ритуальным возгласом: «аварэ!» — так вскрикивали в важнейшие моменты действ и представлений древней религии синто.

Кацусика Хокусай. Игроки. 1830-1850 годы The Library of Congress

無常

Мудзё — «эфемерность», «бренность», «изменчивость». Понятие, сложившееся в раннее Средневековье под влиянием буддизма, особенное состояние души, когда человек остро ощущает быстротечность времени, хрупкость и изменчивость каждого момента бытия. Мгновение переживается как что-то ускользающее из рук. Время уносит людей, чувства, разрушает дворцы и хижины, изменяет очертания морского берега — эта мысль не нова, новое — в отношении японцев к течению времени как к чему-то переживаемому трагически. Эфемерность, бренность становится одной из главных категорий японской культуры на многие столетия, категория эта меняется — в ХVII веке она принимает форму укиё , «плывущего мира», художники гравюры, которые этот мир изображали, свои произведения называли картинами плывущего мира. В ХVIII-ХIХ веках возникают литературные жанры — «повествования о плывущем мире». Бренность в это время воспринимается уже не так трагически, над ней подсмеиваются, один крупный писатель этого времени заметил: «Да, мы все уплываем, но весело, как тыква, подпрыгивающая на волнах».

Кацусика Хокусай. Цветок и бутон. 1830-1850 годы The Library of Congress

寂び侘び

Саби/ваби . Саби — понятие средневековой эстетики, может быть описано как «печаль одиночества», «бедность», «пресность», «слабость», «безмятежность», «тень», «приглушенность на грани исчезновения красок и звуков», «отрешенность». Все эти определения приблизительно описывают круг значений, но не раскрывают его полностью. Слово это встречается еще в VIII веке в первой поэтической антологии японцев «Собрание мириад листьев» («Манъёсю»). Поэт Фудзивара-но Тосинари в ХII веке уже использовал это слово. В одном его пятистишии-танка есть образ: «замерзший чахлый тростник на морском берегу», который считается ранним воплощением саби. Однако эстетика саби в ее нынешнем виде создана была в ХVII веке поэтом хайку Мацуо Басё и его учениками. Так и хочется написать, что они сформулировали принципы этой эстетики, но это не так — скорее они умели навеять ощущение одиночества, печали, отрешенности от мирской суеты в духе философии дзен-буддизма.

Оказала влияние и философия отшельничества, удаления от мира, одинокой аскетичной жизни в горах, бедной, но внутренне сосредоточенной, — но и эта внятная философия не все объясняет. Ничего определенного сказано или записано не было — в этом и состоит загадка поэтики саби/ваби. Когда у поэта Мацуо Басё спросили, что такое саби, он ответил, что представляет себе старого человека, надевающего парадные одежды, чтобы отправиться во дворец. Басё никогда не давал четких определений, он изъяснялся метафорически, роняя загадочные фразы, полные скрытых смыслов, которые затем его ученики интерпретировали. Саби трудно уловить, в него нельзя ткнуть пальцем, оно скорее разлито в воздухе. Саби иногда описывается как «красота древности». Ваби — это другая сторона саби; для его описания можно выбрать слово «опрощение». Если нанизывать определения, то подойдут слова «бедность», «скромность», «скудость» (в том числе и скудость слов для изображения чего-либо), «пресность», «одиночество странника в пути», «тишина, в которой слышны редкие звуки — капли, падающие в чан с водой». Отсутствие пафоса, сознательный примитивизм — это тоже ваби. Отчасти определения ваби совпадают с определением саби, — с другой стороны, это разные вещи, эти понятия двоятся. В чайной церемонии, например, саби отчасти воплощено в понятии нарэ — «патина», «следы времени».

Кацусика Хокусай. Чашка. 1830-1850 годы The Library of Congress

慣れ

Нарэ — «патина», «следы времени». В рамках эстетики нарэ ценится, например, камень нефрит, в глубине которого содержится легкая муть, густой тусклый блеск, «как будто в глубине его застыл кусок старинного воздуха», как писал один знаменитый писатель. В этой системе координат прозрачность хрусталя не ценится: ясность, блеск не располагают к мечтательности. Японская бумага, которую делают ручным способом в деревнях, также не блестит, ее рыхлая поверхность мягко поглощает лучи света, «подобно пушистой поверхности рыхлого снега». Налет древности, патина, темнота сгустившегося времени воплощены в темной — черной и темно-красной — лаковой посуде. Ценится то, что «имеет глубинную тень, а не поверхностную ясность». Нарэ — легкая засаленность вещей: посуды, мебели, одежды — происходит оттого, что ее часто трогают руками и от них остается слабый налет жира, который, впитываясь, создает особую теплоту, мутность. Тусклый глянец посуды, мутный темный цвет японского мармелада ёкан , воспетый чудесным писателем Нацумэ Сосэки в его воспоминаниях о детстве «Изголовье из травы», в полутемных помещениях японских ресторанов навевают именно то ощущение наслоений темноты, которого и добивается искусный художник.

Кацусика Хокусай. Бамбук. 1830-1850 годы The Library of Congress

幽玄

Югэн — «скрытая красота», «таинственная красота». Самое загадочное понятие японской эстетики, трудно поддающееся расшифровке. Известно, что слово это пришло из китайских философских сочинений, где означало «глубокий», «неясный», «таинственный». Югэн часто понимается как внерациональное постижение печальной красоты мира и человеческих чувств. В поэзии пятистиший-танка словом «югэн» описывался глубинный смысл стихотворения, о котором следует догадываться, при прочтении текст почти не дает разгадок. Поэт ХIII века Фудзивара-но Тэйка в своем учении предлагает буддийскую категорию сатори — «озарение» для постижения скрытой красоты, озарение достигается высочайшей концентрацией духа, это внезапное интуитивное постижение сути вещей. Югэн — это то, что скрыто под словами, то, что, например, актер театра но может извлечь из текста пьесы. Дзэами, создатель театра но, унаследовал это слово от поэтов, он писал, что «югэн — это тонкие тени бамбука на бамбуке». Дзэами в знаменитом трактате «Заметки о цветке стиля» (ХV век), сложнейшем сочинении о театре, где раскрываются тайны актерского искусства, писал, что, например, «снег в серебряной чашке» — это цветок спокойствия, тишины, умиротворенности, игра актера может раскрыть этот цветок, который в обычном состоянии не виден. Скрытая, труднодостижимая красота ценится в рамках эстетики югэн больше, чем красота очевидная, открытая, смелая.

Кацусика Хокусай. Кошка, чистящая когти. Около 1850 года The Library of Congress

不易流行

Фуэки-рюко — «вечное — текущее» или «вечное в текущем». В поэзии трехстиший-хайку фуэки-рюко — это ощущение постоянства и незыблемости вечного в непрерывно меняющемся мире, это и незыблемость поэтической традиции, неразрывно связанной с изменчивостью форм, это глубокое осознание того, что вечное слито с текущим. Всеобщий, «космический» план соотносит стихотворение с миром природы, с круговращением времен года в самом широком смысле. Есть еще один план в стихотворении — конкретный, предметный, осязаемый мир четко обрисованных, а точнее, названных вещей. Поэт Такахама Кёси в ХХ веке писал: «В поэзии нет места лишним словам о предметах и явлениях, они привлекают человеческие сердца простыми звуками». Отличия «вечного» и «текучего» порой выявляются не сразу. Оба элемента не должны автоматически вытекать один из другого, иначе между ними не будет напряжения. В то же время «они не должны быть совершенно независимыми; перекликаясь друг с другом, они должны порождать одинаковые обертоны, ассоциации». Единство этих двух начал и составляет смысл стихотворения.

Кацусика Хокусай. Белка-летяга. Около 1850 года Ronin Gallery

栞

Сиори — некогда это слово означало «сломанную ветку», то есть знак, указывающий путь в лесу, затем «закладку в книге», есть и буквальное значение «гибкость». Cиори — состояние духовной сосредоточенности, необходимое для постижения глубинного смысла явлений. Ученик Басё поэт Кёрай писал, что сиори следует понимать как «сострадание», «печаль», «жалость», вместе с тем оно не выражается ни содержанием стихотворения, ни словами, ни приемами, чувство сиори не может быть передано обычным образом, а заключено в подтексте (ёдзё ), который раскрывается через ассоциации. «Это то, о чем трудно сказать словами и написать кистью» — слова Кёрая.


Кацусика Хокусай. Огурец и баклажан. 1830-1850 годы The Library of Congress

渋み

Сибуми — тип и ощущение красоты, возникшее в ХIV веке, ассоциируется с вязким терпким вкусом хурмы. Когда говорят о сибуми, вспоминают также горьковатый вкус зеленого чая. Сибуми трудно для осмысления, это ощущение просто приходит к человеку без долгих объяснений. Сибуми передает ощущение терпкой горечи бытия, простоту, мужественность, отказ от красивости, необработанность формы, изначальное несовершенство. Например, ценятся чашки для чайной церемонии, в которых ощущается первозданное естество глины, из которой она сделана, они могут быть похожи на раковины, на куски дерева, словно найденные на берегу моря. Человек, чайная чашка, меч, одежда, стихотворение, картина могут быть сибуй . В тексте сибуй может выражаться в недосказанности, отсутствии лишних, «красивых» слов. Сибуй воплощается через простоту, приближенность к природе, отсутствие «сделанности». Сибуми — это высшая мера красоты и похвалы красоте. Некоторые авторы определяют сибуми как «совершенство без усилий», как спокойствие, «простоту духа». Сибуми не нужно постигать, оно является само. Сибуми — это не понимание, а просто знание без усилий, это «красноречивое молчание». Один автор считал, что свободный полет птицы в воздухе может быть сибуми. 

Ваби-саби трудно объяснить, используя западные понятия, но эту эстетику порой описывают как красоту того, что несовершенно, мимолётно или незаконченно. По сути, ваби-саби это понятие, характеризующие присущий японцам эстетический вкус, способность воспринимать прекрасное и предметы искусства в своём естестве, неподдельности и без излишеств.

По мнению Леонарда Корена Leonard Koren , ваби-саби — наиболее заметная и характерная особенность того, что считается традиционной японской красотой и она «занимает примерно то же место в японском пантеоне эстетических ценностей, какое на Западе занимают греческие идеалы красоты и совершенства». Эндрю Джунипер утверждает, что «если объект или выражение могут возбудить в нас чувство светлой меланхолии и духовной жажды, тогда можно сказать, что этот объект есть ваби-саби». Ричард Пауэл подводит итог, говоря: «Подлинное научение ему (ваби-саби) происходит через осознание трёх простых фактов: ничто не вечно, ничто не закончено и ничто не совершенно».

Ваби - это выражение красоты, которая есть проявление творческой энергии, пронизывающей всё живое и неодушевленное. Это красота, которая как сама природа, и темная, и светлая; и печальная и радостная, и суровая и нежная. Красота этой природной силы несовершенна - всегда изменчива и недосягаема. Макото Уэда /Makoto Ueda


Society Limonta

Простота и утонченность всегда считались эстетическими качествами, присущими японской культуре, и были важнейшими особенностями жизни японцев с древних времен. Традиционная японская архитектура, например, казалась упрощенной, потому что упор делался на свободное пространство, отсутствие украшений и спокойные приглушенные тона. Тем не менее таким постройкам была свойственна элегантная красота.

Ваби-саби — это японский термин, который как раз и отражает такое ощущение красоты, но в то же время несет в подтексте определенные моменты, трудно поддающиеся определению. Эстетические качества, отраженные в ваби-саби, происходят от буддийских идеалов периода Средневековья, когда распространение буддизма в Японии ввело представление о ваби-саби в культурную сферу. Это понятие и сегодня определяет важнейшую суть многих традиционных видов искусств Японии.

Подобные свойства можно увидеть в японском искусстве и литературе: дизайн керамических изделий зачастую очень незамысловат и цвета скромные; структура японских стихов проста и незатейлива, но и те, и другие воплощают простоту и элегантную красоту.

Простоту ваби-саби можно сравнить, например, с безмятежным состоянием человека.
Основная идея этого направления - минимализм .


  • Уберите все лишнее, оставив только суть предмета.

  • Не доводите ничего до совершенства, у предмета должна быть своя особенность (предметы ваби-саби можно охарактеризовать как теплые, нежели холодные).

  • Как правило, в работе используют ограниченное число материалов.

  • Также стоит следить за тем, чтобы ярких, сразу заметных особенностей было меньше. Но это не значит, что стоит убирать невидимые нити, связывающие предметы в единое смысловое целое.”

Ваби переводят по-разному: безмятежная простота; аскетическая элегантность; неотшлифованная, несовершенная, несимметричная красота; безыскусственность; вещи в своем самом простом, строгом, природном состоянии; безмятежное, трансцендентное состояние сознания.

Саби переводят как «красота, хранящая в себе течение времени» и «вызываемое ею ощущение мимолетности». Это патина, которую накладывает возраст; это природный цикл рождения и смерти.

Furniture combining cast aluminium and wood
Hilla Shamia

Yuichi Takemata

Masaaki Saito

Не ворчать и не жаловаться на отчаянное положение, ненавидя бедность или даже пытаясь освободиться от неё; но восставать против материальных трудностей и ограниченности в материальном, преобразовывая это в новообретенную сферу духовной свободы;
не попасться в тиски мирских ценностей, но радоваться безмятежности за пределами повседневности, - вот жизнь истинного приверженца ваби.
Хага Косиро / Haga Koshiro

"Ваби" - особый способ жизни, находящий вкус в добровольной бедности, избирательной неприхотливости и гедоническом аскетизме.
"Саби" - особое свойство вещей, открывающих свою красоту в самоотречении, в безыскусной простоте, в деревенской неотесанности, в простонародной грубоватости, в несовершенстве, непритязательности и незаметности.
Соединившись в одно слово и одно понятие, ваби-саби стало центральным нервом и японского искусства, и всего мироощущения.
"Ваби-саби, - пишет чуткий интерпретатор японского духа в России, востоковед Н. Николаева, - способствует самоуглублению, состоянию внутреннего одиночества как особой выключенности из повседневной реальности... Это - красота заброшенного, покрытого патиной времени, неяркая и не бросающаяся в глаза... Это - постоянное ощущение бытия как небытия".

Например - почти разложившийся, готовый вернуться в землю осенний лист. Тая на глазах, он слабым намеком выдает свои исчезающие очертания. То, что нас пугает трупным запахом, на Востоке зовут ароматом тления. Мы, скажем, любим рождественскую елку в расцвете сил. Пышущая стеклянным румянцем, цветастая и блестящая, она нам кажется вызовом зиме. Но знатоку ваби-саби больше пришлись бы по душе выброшенные елки, валяющиеся на улицах города, приходящего в себя после праздника. Стоит взглянуть на них под другим углом, и мы увидим целый горизонтальный лес, уступивший кавалерийскому налету времени. Следы лихорадочного веселья - неуместный бант, нить серебряного дождика, осколок игрушки, - оттеняют угрюмую, но честную картину умирания. Предоставленная сама себе елка возвращается к естественному ходу вещей, заменяя чуждое ей пестрое убранство глухим оттенком увядшей зелени.
Ваби-саби вообще любит зеленый цвет. В нем много тех многозначительных нюансов, что напоминают об игре живого с мертвым: травянистая гамма весны, патина старой бронзы, мшистая затхлость гниения. Кажется, что по пути к черно-белой палитре небытия все вещи норовят стать зелеными. Не зря армия красит в защитный цвет все, до чего доберется.

Акцентируя смертность вещей, ваби-саби сближает их с нами.
Поэтому ваби-саби ценит то, чем мы брезгуем - вторичность, сношенность, затертость. Бывшее в употреблении всегда лучше нового.

Японский классик ХХ века Танидзаки: "При виде предметов блестящих мы испытываем какое-то неспокойное состояние. Европейцы употребляют столовую утварь из серебра, стали либо никеля, начищают ее до ослепительного блеска, мы же такого блеска не выносим. Наоборот мы радуемся, когда этот блеск сходит с поверхности предметов, когда они приобретают налет давности, когда они темнеют от времени. Мы отдаем предпочтение тому, что имеет глубинную тень, а не поверхностную ясность. Это тоже блеск, но с налетом мути, которая неизбежно вызывает в представлении лоск времени. Это выражение звучит несколько сильно, правильнее было бы сказать - "засаленность руками". И то, и другое выражает понятие глянца, образовавшегося в течение долгого времени на предметах, которых касаются человеческие руки: от постоянного обращения одного и того же места в руках жировое вещество проникает, впитывается в материю предмета, в результате чего и получается именно "засаленность от рук". Нельзя отрицать того, что в "художественную изящность", радующую наш взор, одним элементом входит некоторая нечистоплотность и негигиеничность.
Европейцы стремятся уничтожить всякий след засаленности, подвергая предметы жестокой чистке. Мы же, наоборот, стремимся бережно сохранить ее, возвести ее в некий эстетический принцип... Мы действительно любим вещи, носящие на себе следы человеческой плоти, масляной копоти, выветривания и дождевых отеков. Мы любим расцветку, блеск и глянец, вызывающие в нашем представлении следы подобных внешних влияний. Мы отдыхаем душой, живя в такого рода зданиях и среди таких предметов, - они успокаивающе действуют на наши нервы".

Японцы любят заваривать чай в чайнике из необожженной глины. Его пористые стенки впитывают летучие эфирные масла, придающие чаю ту тонкость аромата, которую на Востоке ценят несравненно выше вкуса. С каждой заваркой запах становится богаче, а чайник дороже. Заплатив вместо пятидесяти долларов пять тысяч, можно приобрести сосуд с документированной родословной, включающей фотографии всех его владельцев на протяжении трех поколений. Накопленное с годами ваби-саби делает чайник членом семьи, занимающим промежуточное положение между женой и кошкой.

Легенда о великом Сэн-но-Риккю рассказывает, что, тщательно подметя ведущую к чайному домику садовую дорожку, первый мастер чая тряхнул ствол дерева и рассыпал по ней желтые листья. Он же завел обычай пить чай не из китайского фарфора, а из крестьянских плошек для риса - "раку". Вылепленные без гончарного круга, вручную, они получались грубыми и кривыми. Эти чашки воплощали квинтэссенцию ваби-саби, пока не попали в музеи. Став предметом роскоши, они утратили печальное очарование бедной простоты. Чтобы вернуть ее в обряд, нынешние мастера подают чай в бумажных стаканчиках.
Александр Генис. Пейзажи.

Ваби-саби - путь простоты. В последнее время многие стали задумываться о том, чтобы вернуться к истокам: бросить всё, оставить суету города позади, уехать жить в деревню и наслаждаться простотой. Именно в этом и заключается мировоззрение ваби-саби - видеть красоту в несовершенном. Что же такого особенного в этом стиле жизни, и почему 2017 станет годом ваби-саби?

В прошлом году весь мир сходил с ума по хюгге - датскому образу жизни, который призывал находить маленькие радости в повседневности. Какао в любимой кружке, теплые пушистые носки, чтение книг на окне и котик, свернувшийся клубочком на коленях - в социальных сетях можно было найти тысячи фотографий с хештегом #hugge. Теперь на смену скандинавскому направлению пришел не менее интересный японский тренд ваби-саби.

Японская философия находит красоту в несовершенстве, поэтому их культура подчеркивает важность поиска гармоничного равновесия между действием и бездействием. А один из способов, позволяющий достичь такого равновесия - это простой, но глубокий образ жизни, который и называется путем ваби-саби.

Дословно ваби-саби» - скромная простота. В широком смысле это то, чем современная гладкая, массовая, насыщенная технологиями культура не является. Это блошиные рынки вместо торговых центров, старое дерево вместо глянцевых напольных покрытий, полевые цветы вместо тысячи роз. Чтобы постичь ваби-саби, нужно увидеть необыкновенную красоту в чем-то, что может показаться дряхлым и уродливым на первый взгляд.

ЧТО ОЗНАЧАЕТ ВАБИ-САБИ?

Ваби-саби - это образ жизни, в котором ценится простота. Он сформировался под влиянием буддистских идеалов средневековья, философии дзен. Частица ваби происходит от японских слов «вабиру» (находиться в одиночестве) и «вабисти» (быть отдаленным от общества). Со временем значение этого слова перешло в такие понятия как «наслаждаться покоем», «быть простым, изысканным». Ваби содержит в себе три основных качества: простоту, скромность и чистоту.

А вод корни саби в слове «сабиру» (стареть, тускнеть, становиться матовым). Это понятия включает в себя такие качества как архаика, тусклость и естественность.

ПОЧЕМУ ВАБИ-САБИ ПОПУЛЯРЕН НА ЗАПАДЕ?

«Это призыв ценить треснувшую вазу, тихий дождливый день, непостоянство вещей. Это альтернатива сегодняшнему миру — быстро меняющемуся, ориентированному на массовость. Ваби-саби напоминает нам, что нужно замедлиться и поискать комфорт в простых, окружающих нас вещах».

О своем пристрастии к этому японскому направлению уже заявила голливудская актриса Джессика Альба и основатель Twitter Джек Дорси. Также можно найти более 160 тысяч изображений в Instagram и других соцсетях с хештегом #wabisabi .

КАК НАЧАТЬ ЖИТЬ ПО ВАБИ-САБИ?

Чтобы привнести ваби-саби в свою жизнь вам не потребуются деньги, обучение или специальные навыки. Требуется разум, достаточно тихий, чтобы ценить приглушенную красоту, смелость не бояться бесцельности, готовность принимать вещи такими, какие они есть - без украшения. Ваби-саби зависит от способности замедляться, переводить баланс с действия на бытие, на понимание, а не на совершенствование.

Вы можете отдать дань уважения ваби-саби, просто открыв старую кладовку. Надколотая ваза или выцветший кусок ткани - внимательно посмотрите на мельчайшие детали, которые придают вещам характер, исследуйте их руками. Вам не нужно понимать, почему вас тянет к той или иной вещи, но вы должны принять её такой, какая она есть.

Не существует четких правил, правильного или неправильного пути при создании дома в стиле ваби-саби. Главное, чтобы в каждом предмете был смысл. Это настолько просто как, к примеру, использовать старую миску для хранения почты, позволить облупливаться краске на старом стуле или саду жить своей жизнью. Что бы это ни было, этого нельзя купить. Ваби-саби - это состояние ума, способ существования. Это тонкое искусство быть в мире с самим собой и со своим окружением.

 

Возможно, будет полезно почитать: