Царь Фёдор Иоаннович. КЦ Зеленоград

И царствования, непосредственно следовавшие за ней, интересовали Алексея Толстого с молодых лет; к этому периоду истории он обращался в балладе «Василий Шибанов» (1840) и в романе «Князь Серебряный », задуманном ещё в 40-х годах . Роман был закончен в 1862 году, к этому времени относится и замысел трагедии «Смерть Иоанна Грозного», - о драматической трилогии, посвящённой событиям конца XVI - начала XVII века, Толстой в то время ещё не помышлял . Лишь в 1865 году, когда уже были закончены и «Смерть Иоанна Грозного», и первый акт «Царя Фёдора», Толстой сообщил Каролине Павловой (переведшей на немецкий язык его первую трагедию): «Знаете новость? Вы ведь думаете, что перевели трагедию в 5 действиях под названием „Смерть Иоанна“? Ничуть не бывало! Вы перевели только пролог к большой драматической поэме, которая будет называться „Борис Годунов“» .

Замысел трилогии складывался в процессе работы над «Царём Фёдором», и первоначально Толстой намеревался завершить свою «драматическую поэму» пьесой под названием «Дмитрий Самозванец» . Но вскоре обнаружил, что Лжедмитрий I ему совершенно неинтересен - в отличие от Бориса Годунова , которого он тоже, по собственному признанию, полюбил не сразу: «Царь Борис, - сообщал Толстой в одном из своих писем, - не только посещает меня, но сидит со мной неотлучно и благосклонно повёртывается на все стороны, чтобы я мог разглядеть его. Увидав его так близко, я его, признаюсь, полюбил» . Собственно, только в процессе сочинения «Царя Бориса», Толстой понял, что у него складывается именно трилогия .

Первая часть трилогии, «Смерть Иоанна Грозного», была опубликована в журнале «Отечественные записки » в начале 1866 года. Цензура допустила постановку пьесы в обеих столицах (и она с успехом шла в Александринском театре в Петербурге и в Малом в Москве ), но запретила - под пустяковым предлогом - ставить её в провинции .

В «Царе Фёдоре» действие происходит, как указал Толстой в ремарке, «в конце XVI столетия». События, представленные в пьесе, охватывают период с 1585 года, когда состоялось примирение Ивана Шуйского с Борисом Годуновым, по 1591 год, когда погиб царевич Дмитрий . В основу сюжета легли несколько страниц из « » Н. М. Карамзина, где Толстой, помимо основных исторических фактов, почерпнул и многие детали; даже некоторые реплики его персонажей, в том числе упрёк Голубя-сына: «Князь Иван Петрович! Вы нашими миритесь головами!», - являются фактическими цитатами из Карамзина .

В то же время во многом существенном драматург не согласился с историком, и это в первую очередь касается характеров главных действующих лиц . Не намереваясь в своей трагедии следовать жанру исторической хроники, Толстой мог смещать события в соответствии со своим поэтическим замыслом: так, смерть Ивана Шуйского и гибель царевича Дмитрия происходят в пьесе одновременно, хотя в реальной истории эти события разделяют два с половиной года . С реальными историческими лицами в трагедии соседствуют вымышленные персонажи, но в иных случаях и исторические лица не имеют со своими прототипами ничего общего, кроме имени, как Михайло Головин или князь Григорий Шаховской , никогда не бывший сторонником Шуйских, благополучно переживший и Фёдора, и Годунова . Не имеют под собой исторической основы и некоторые сюжетные линии, в том числе линия Шаховской - Мстиславская и размолвка Фёдора с Борисом из-за Шуйских . Вообще, следование исторической правде Толстой не считал своей первостепенной задачей и ещё по поводу «Смерти Иоанна Грозного», предвидя возможные возражения, писал: «Поэт… имеет только одну обязанность: быть верным самому себе и создавать характеры так, чтобы они сами себе не противоречили; человеческая правда - вот его закон; исторической правдой он не связан. Укладывается она в его драму - тем лучше; не укладывается - он обходится и без неё» .

В 1865-1866 годах Толстой читал «Царя Фёдора» своим друзьям, но эта первоначальная редакция, о которой известно, что Углич , включая гибель царевича, занимал в ней значительное место, не сохранилась . Переписка Толстого свидетельствует о том, что трагедия вызвала немало возражений и была переработана: «…мне кажется, я столько же зачеркнул, сколько оставил», - писал драматург . Известная нам версия «Царя Фёдора» была закончена в начале 1868 года и в том же году опубликована в журнале «Вестник Европы », в № 5 .

Допустив публикацию, цензура, однако, запретила постановку «Царя Фёдора» на сцене, и на сей раз не только в провинции, но и в столицах - как пьесы, колеблющей принципы самодержавия . «Нахожу трагедию гр. Толстого „Фёдор Иоаннович“, - писал министр внутренних дел А. Е. Тимашев , - в настоящем её виде совершенно невозможною для сцены. Личность царя изображена так, что некоторые места пиесы неминуемо породят в публике самый неприличный хохот» . И хотя Толстой внёс в своё сочинение ряд изменений, трагедию это не спасло . Ещё надеясь добиться отмены запрета, Толстой написал «Проект постановки на сцену трагедии „Царь Фёдор Иоаннович“», также опубликованный в «Вестнике Европы», в декабре 1868 года; но первая постановка состоялась спустя много лет после его смерти .

Концепция

Сам Алексей Толстой отмечал как важную и даже «исключительную», никогда прежде не встречавшуюся, особенность своей трагедии то, что борьба в ней происходит не между главным героем и его оппонентом, а между «двумя вторыми героями» . Главный же герой в борьбе никоим образом не участвует, - его бездействие, собственно, и становится причиной всех драматических коллизий этой пьесы:

Две партии в государстве борются за власть: представитель старины, князь Шуйский, и представитель реформы, Борис Годунов. Обе партии стараются завладеть слабонравным царём Фёдором как орудием для своих целей. Фёдор, вместо того чтобы дать перевес той или другой стороне или же подчинить себе ту и другую, колеблется между обеими и чрез свою нерешительность делается причиной: 1) восстания Шуйского и его насильственной смерти, 2) убиения своего наследника, царевича Димитрия, и пресечения своего рода. Из такого чистого источника, какова любящая душа Фёдора, истекает страшное событие, разразившееся над Россией долгим рядом бедствий и зол. Трагическая вина Иоанна было попрание им всех человеческих прав в пользу государственной власти; трагическая вина Фёдора - это исполнение власти при совершенном нравственном бессилии» .

Борис Годунов

Что именно Борис Годунов является главным героем всей его драматической трилогии, Толстой подтвердил и в 1874 году, составляя своё краткое жизнеописание для итальянского литературоведа А. де Губернатиса : «Мною была написана трилогия „Борис Годунов“ в трёх самостоятельных драмах» .

Толстой в своей трилогии опирался на официальную версию, поддержанную и Н. М. Карамзиным , согласно которой Борис Годунов , враждовавший с боярами Романовыми , предками царствующей династии, был непосредственно причастен к гибели царевича Дмитрия . Так, Карамзин в своей «Истории государства Российского » писал, что все беды, обрушившиеся на Годунова в недолгие годы его царствования, начались с «внутреннего беспокойства Борисова сердца» . «Беспокойство сердца» стало главной темой заключительной части трилогии, «Царь Борис», во второй её части драматург недвусмысленно даёт понять, что царевич был убит по приказу Годунова .

Историки давно оспаривают эту версию - и сам факт убийства, и причастность Годунова к гибели царевича, как оспаривают и право незаконнорождённого, с точки зрения церкви, Дмитрия наследовать престол, и реальность притязаний на престол со стороны Годунова, в 1591 году и позже мечтавшего лишь об одном - остаться после смерти слабого здоровьем Фёдора правителем при его сыне и делавшего всё возможное и невозможное, чтобы этот бесспорно законный наследник родился: историческая Ирина , по свидетельствам современников, «часто, но неудачно бывала беременна», и к каким только лекарям, знахарям, колдунам не обращался с этой бедой Борис . И во времена Толстого было известно, что вина Бориса по крайней мере не доказана; тем не менее драматург приписал ему и это преступление, создавая образ человека, не склонного останавливаться ни перед чем . При этом он разошёлся с Карамзиным в толковании мотивов, движущих Годуновым: у Карамзина Борис «хотел, умел благотворить, но единственно из любви ко славе и власти; видел в добродетели не цель, а средство к достижению цели» . Толстой же в комментарии к своей трагедии («Проекте постановки на сцену трагедии „Царь Фёдор Иоаннович“») писал: «Как ни жестоки его меры, зритель должен видеть, что они внушены ему не одним только честолюбием, но и более благородной целью, благом всей земли, и если не простить ему приговора Димитрия, то понять, что Димитрий есть действительное препятствие к достижению этой цели» . Нравственной оценки приписанного Борису преступления его указание не меняло - заключительная часть трилогии, в которой Борис сам выносил себе приговор:

не оставляла на этот счёт никаких сомнений ; но это указание важно для концепции трагедии в целом: в «Царе Фёдоре» борются не «добро» и «зло», а различные политические тенденции . Сочувствуя поборникам «старины», Толстой в полной мере сознавал, что историческая правота - на стороне Бориса, о чём свидетельствует его прекрасный, по мнению П. В. Анненкова , монолог в пятом акте .

Иван Шуйский

Историю 300-летней давности Алексей Толстой писал, думая о настоящем: неприятие современного ему самодержавно-бюрократического государства, усилившееся в «эпоху первоначального накопления », нашло своё отражение в его драматической трилогии . «Двух станов не боец», Толстой, которому оказалось не по пути ни с «западниками », ни со «славянофилами », свой идеал находил в домонгольском прошлом: Киевская Русь и Новгород , с их широкими международными связями, не страдали национальной замкнутостью и порождённой ею косностью и не знали деспотизма, который утвердился в Московском царстве и в глазах Толстого не искупался «собиранием земель» . С Московского царства началось для него оскудение аристократии и падение её политического влияния - то, что Толстой болезненно переживал в современной ему России, и если, например, для декабристов новгородское вече было осуществлением начал «народоправства», то Толстой считал Новгород «республикой в высшей степени аристократической » .

Через всю драматическую трилогию проходит борьба боярства против самодержавной власти, которую в «Царе Фёдоре» в большей степени олицетворяет Борис, нежели Фёдор; и, поскольку отношение самого Толстого к современному ему государству было не чем иным, как аристократической оппозицией, симпатии его и в более ранних произведениях естественным образом оказывались на стороне бояр, представленных такими близкими автору - и идеализированными, по мнению историков, - персонажами, как Морозов в романе «Князь Серебряный », Репнин в балладе «Князь Михайло Репнин», Захарьин в первой части трилогии . В «Царе Фёдоре» об идеализации боярства говорить можно лишь с большими оговорками: интриги и своекорыстные интересы представлены в трагедии в полной мере , - здесь Толстой скорее пытается понять, почему аристократия в своей борьбе с самодержавием терпела поражения, и, сколько бы он ни симпатизировал Ивану Шуйскому, его «прямоте, благородству и великодушию» , в «Проекте постановки…» он отмечает в то же время «гордость, стремительность и односторонность» , способность сознательно допускать несправедливости, «когда они, по его убеждению, предписаны общею пользой» , а главное - не видит в нём государственного мужа. «Такие люди, - пишет Толстой о Шуйском, - могут приобрести восторженную любовь своих сограждан, но они не созданы осуществлять перевороты в истории. На это нужны не Шуйские, а Годуновы» .

Фёдор

Фёдор был любимым героем Алексея Толстого, именно в этом образе он меньше всего опирался на Карамзина, для которого преемник Ивана Грозного был «жалким венценосцем» . В «Проекте постановки…» драматург писал, что хотел представить Фёдора «не просто слабодушным, кротким постником, но человеком, наделённым от природы самыми высокими душевными качествами, при недостаточной остроте ума и совершенном отсутствии воли» .

Полемизируя одновременно и с древнерусскими сказаниями о Смутном времени , в которых Фёдор предстаёт царём-аскетом и подвижником, устранившимся от всех земных дел (у А. С. Пушкина это предание пересказывает Григорий Отрепьев ) , Толстой писал о «трагической вине» своего героя, - сценическая история трагедии показала, что «Царь Фёдор» оставляет возможность иных толкований его содержания, в том числе образа главного героя. Уже современник Толстого, П. В. Анненков, считал, что Фёдор служит как бы оправданием своего жестокого отца: «Злобный мир, в котором Федору пришлось жить и действовать, видимо нуждается в железной руке для своего успокоения и для того, чтобы не дать ему расползтись врозь… Федор был не от этого мира, да и не от какого мира вообще. Это не только правитель невозможный, это и человек невозможный - так всё в нём или выше, или ниже обыкновенных условий человеческого существования» .

Многие отмечали в толстовском Фёдоре сходство с князем Мышкиным (при том, что Ф. М. Достоевский создавал образ «положительно прекрасного человека» и не имел намерения обвинить его в том, что он никого не спас); так, первый на профессиональной сцене исполнитель роли Фёдора Павел Орленев отказался играть героя Достоевского: «боялся повторить в князе Мышкине царя Фёдора - так много общего у них» . «Царь Фёдор» Толстого и «Идиот» Достоевского писались в одно время, Толстой опубликовал свою трагедию раньше, и о заимствовании говорить не приходится ; Иннокентий Смоктуновский , которому довелось после Мышкина играть Фёдора, считал, что герой Толстого имеет с Мышкиным лишь очень поверхностное сходство: «Мне казалось, что он душевными качествами близок к Мышкину. Я ошибся. В нём всё другое. Он иной» . Во всяком случае, позднейшие интерпретаторы пьесы вслед за Анненковым не искали в случившемся вину Фёдора, его личная трагедия толковалась как трагедия бессилия добра в «злобном мире» . И если в представлении Толстого в характере Фёдора как бы уживались два человека, «из коих один слаб, ограничен, иногда даже смешон; другой же, напротив, велик своим смирением и почтенен своей нравственной высотой» , то у всех исполнителей этой роли на сцене отношения с Фёдором складывались лишь в той мере, в какой им удавалось найти в его характере цельность; таким был Фёдор и Ивана Москвина , и всех его преемников в знаменитой постановке Художественного театра , и, при всех его отличиях от мхатовских воплощений, Фёдор Смоктуновского .

Основные действующие лица

Царь Федор Иоаннович, сын Иоанна Грозного Царица Ирина Федоровна , жена его, сестра Годунова Борис Федорович Годунов, правитель царства Князь Иван Петрович Шуйский , верховный воевода Дионисий , митрополит всей Руси Варлаам, архиепископ Крутицкий Иов, архиепископ Ростовский Благовещенский протопоп Чудовский архимандрит Духовник царя Федора Князь Василий Иванович Шуйский , племянник князя Ивана Петровича Князь Андрей, Князь Дмитрий, Князь Иван - Шуйские, родственники Ивана Петровича Князь Мстиславский, Князь Хворостинин - ближние воеводы (сторонники Шуйских) Князь Шаховской, Михайло Головин - сторонники Шуйских Андрей Петрович Луп-Клешнин (бывший дядька царя Федора ), Князь Туренин - сторонники Годунова Княжна Мстиславская, племянница кн. Ивана Петровича и невеста Шаховского Василиса Волохова , сваха Богдан Курюков, Иван Красильников, Голубь-отец, Голубь-сын - московские гости, сторонники Шуйских Федюк Старков, дворецкий кн. Ивана Петровича .

Сюжет

Действие первое

Действие происходит в Москве, в конце XVI века . Недовольные растущим влиянием Годунова, которому царь Фёдор «передоверил» власть, князья Шуйские и сочувствующие им бояре пытаются составить заговор с целью отстранения Годунова от власти; полагая источником влияния Бориса на царя его родство с царицей Ириной Федоровной (сестрой Годунова), бояре задумывают развести Фёдора с женой, как неплодной. Вдохновляемые Иваном Петровичем Шуйским, они составляют челобитную, в которой просят царя вступить в новый брак; они ставят свои подписи под челобитной, но подача её царю откладывается из-за нерешённости вопроса о невесте.

Действие второе

Соперничество Годунова и Шуйского тревожит Фёдора; не понимая истинных причин этой вражды, у Толстого политической, а не личной, Фёдор пытается помирить соперников. Шуйских поддерживают московские купцы, недовольные той протекцией, которую Годунов оказывает купцам иноземным, и той суровостью, с какой он пресекает любые бунты; напрасно Борис пытается объяснить Шуйскому, что его протекционизм - часть платы за мирные отношения с соседними государствами.

Недобровольно, под давлением царя и царицы, соперники протягивают друг другу руки и целуют крест; Борис клянётся «князьям, боярам и торговым людям - ничем не мстить за прежние вины». Купцы обвиняют Шуйского в предательстве: «Вы нашими миритесь головами!» - говорит Голубь-сын .

Действие третье

На следующий день Ирина передаёт Фёдору просьбу вдовствующей царицы, Марии Нагой, о возвращении в Москву из Углича , куда Нагие вместе с царевичем Дмитрием были отправлен сразу после воцарения Фёдора. Годунов решительно противится этому. Иван Шуйский жалуется царю на Годунова, который, несмотря на данную клятву, той же ночью выслал купцов «неведомо куда». Борис напоминает, что обещал не мстить за прошлые вины; купцы, однако, тут же, на глазах царя пытались вновь поссорить его с Шуйским. Фёдор принимает сторону Бориса, и Шуйский со словами: «Мне стыдно за тебя - прости!» - покидает царские палаты .

Сторонник Годунова Андрей Клешнин доставляет перехваченное письмо близкого к Шуйским Головина в Углич; письмо свидетельствует о наличии заговора, и Борис требует взятия Ивана Шуйского под стражу, в противном случае грозит удалиться от дел. Фёдор, не желая верить в недобрые намерения Шуйского, в конце концов принимает отставку Годунова.

Действие четвёртое

Тем временем, в отсутствие Ивана Шуйского, бояре вписывают в челобитную имя княжны Мстиславской, уже просватанной молодому князю Шаховскому. Возмущённый Шаховской выхватывает челобитную и исчезает с ней. Иван Шуйский, прежде отклонявший предложение сместить Фёдора и возвести на престол царевича Дмитрия, теперь склоняется именно к такому способу избавления от Годунова. Отрешённый от дел Борис просит Клешнина отправить в Углич в качестве новой мамки царевича сваху Василису Волохову, при этом несколько раз повторяет: «чтобы она царевича блюла». Клешнин, в свою очередь, передавая Волоховой указания Годунова, даёт ей понять, что, если страдающий падучей царевич сам погубит себя, с неё не спросят.

В царские покои врывается Шаховской с боярской челобитной и просит вернуть ему невесту; подпись Ивана Петровича под челобитной обескураживает Фёдора. Он готов простить Шуйскому заговоры и мятежи, но не может простить обиду, нанесённую Ирине. В гневе Фёдор подписывает давно заготовленный Борисом указ об аресте Шуйского и его ближайших родственников.

В это время гонец приносит из Углича весть о гибели царевича. Фёдор подозревает, что и Дмитрий был убит; Годунов предлагает послать в Углич для дознания Клешнина и Василия Шуйского и тем самым убеждает Фёдора в своей невиновности. Тут же приходит и сообщение о приближении к Москве татар и скорой, «чрез несколько часов», осаде столицы. Чувствуя себя не в силах справиться с навалившимися проблемами, Фёдор соглашается с Ириной в том, что править царством может только Борис. Трагедия заканчивается горестным монологом Фёдора:

Художественные особенности. Критика

Как отмечал И. Ямпольский, с «Борисом Годуновым » А. С. Пушкина трилогию Толстого сближал не только стихотворный размер и не только «внутреннее беспокойство Борисова сердца» (здесь оба опирались на один и тот же источник), но и собственно язык: в отличие от некоторых своих предшественников в жанре исторической драмы, в частности Н. А. Чаева и Д. В. Аверкиева , Толстой не стремится к скрупулёзной археологической точности: как и Пушкин, он пользуется архаизмами очень умеренно и с большим тактом, органично включая их в речь своих героев .

То обстоятельство, что трагедия «Царь Фёдор Иоаннович» была лишь средней частью драматического цикла, сказалось на её композиции; как отметил один из критиков после постановки пьесы на сцене, взятая отдельно, она не имеет ни определённого начала, ни конца, ни завязки в привычном смысле этого слова, ни развязки: и то и другое оказалось за рамками трагедии .

Литературоведы отмечают психологическое богатство героев Толстого по сравнению с плоскостными фигурами исторической драмы 30-40-х годов XIX века (пьес Н. Кукольника , Н. Полевого и других) и даже по сравнению с пьесами Л. Мея , посвящёнными той же эпохе, - «Царской невестой» и «Псковитянкой» . И. Ямпольский видел в «Царе Фёдоре» прогресс и по отношению к первой части трилогии, где в образах главных героев, Ивана Грозного и Бориса Годунова, ещё достаточно сильны черты традиционных романтических злодеев . Один из первых критиков трагедии, П. Анненков , не без иронии отметил: «Из многочисленных способов относиться к русской истории и к русскому народу граф А. К. Толстой выбрал один из самых оригинальных… Способ этот, как известно, заключается в том, чтобы положить в основание трагедии один полный психический этюд главного действующего её лица и сделать из всех явлений, из всего её содержания, только подробности этого самого психического очерка или этюда» . Так, в первой части трилогии, «настоящей мыслью и целью» сочинения стал анализ характера Ивана Грозного и, поскольку сам по себе этот способ не нов и в той или иной степени использовался всеми драматургами, собственно оригинальным Анненков считал то, что в трагедии Толстого этот анализ оказался «единственным и исключительным способом создания, поглощающим все его соображения и не оставляющим места в драме для других её условий» . Точно так же и вторая часть трилогии построена, по Анненкову, на «психическом этюде» Фёдора .

Анненков находил в «Царе Фёдоре» немало недостатков: это и неисторичность как героев трагедии - речь здесь может идти только о «создании типа под покровом общеизвестного исторического имени», так и многих ситуаций; и склонность Толстого жертвовать исторической правдой ради сценического эффекта; и то, что все свои усилия драматург сосредоточил на обрисовке одного или двух характеров и тем самым как будто освободил себя от обязанности заниматься их окружением; в результате - «вся честь обладания типом принадлежит одной стороне, а на другой стоят… избитые физиономии из исторических учебников» . Столкновение реформатора и консерватора, по мнению Анненкова, «лучшее, счастливейшее» содержание для исторической драмы, какое только можно себе представить, но ни Иван Шуйский, ни Борис Годунов до настоящих типов в трагедии Толстого не выросли .

Среди отмеченных критиком недостатков - и характерное для русской драматургии в целом заимствование у У. Шекспира и Ф. Шиллера приёмов, плохо работающих в русском материале. Чужеродность этих приёмов Анненков демонстрировал на князе Шаховском, как он представлен у Толстого: живя в России XVI века, князь раскрывает царю боярский заговор, совершенно не ожидая дурных последствий для заговорщиков. «И ничто, - писал критик, - так полно не рисует иноземное, чужое происхождение этой фигуры, как её изумление и отчаяние, когда дело пошло обычным и настоящим своим ходом» .

При этом несомненной удачей Толстого Анненков считал образ главного героя трагедии. Если об Иване Грозном к началу 1860-х годов было написано уже немало и характер его представлялся вполне изученным, то любимый его сын оставался в истории фигурой загадочной: сведений о Фёдоре Иоанновиче сохранилось мало, и за достоверность их никто поручиться не мог; образ этого царя надо было «почти целиком изобрести», сохранив от предания только наиболее достоверное - внешние очертания портрета . «На этом скудном и далеко не трагическом материале, - писал Анненков, - автор создал тип Фёдора, замечательный по своему внутреннему смыслу. Он сделал из него больного, не способного к труду и ограниченного человека, но с такими сокровищами сердца, с таким обилием любви к людям, и с такой ангельскою простотой воззрения на себя и других, что этот немощный правитель часто возвышается до понимания характеров и до решений, превосходящих мудростью всё, что около него подаёт голос и совет» .

В этом отношении с Анненковым много лет спустя солидаризировался и Д. П. Святополк-Мирский , назвавший толстовского Фёдора «одной из самых интересных фигур в русской литературе» .

И в оценке трагедии в целом не все были так суровы, как Анненков; тот же Святополк-Мирский в своей «Истории русской литературы…» писал о Толстом: «…Хотя белый стих его драмы намного ниже его же рифмованных лирических повествовательных и юмористических стихов, знаменитая историческая трилогия (…) до некоторой степени заслужила свою высокую репутацию. В смысле идей эти пьесы интересны и заставляют думать. Они полны великолепно написанных характеров» . В полемику с Анненковым 30 лет спустя вступил известный театральный критик Н. Е. Эфрос , для которого «Царь Фёдор» оказался пьесой «исключительного интереса и достоинства», «шедевром нашей драматургии» . Объявив, что никаких существенных искажений реальной истории в трагедии Толстого нет, Эфрос охарактеризовал её как «полную глубокой исторической правды, общечеловеческих образов и поэтических красот» . В. Г. Короленко в 1898 году, непосредственно в связи с постановкой трагедии в театре Суворина, записал в своём дневнике: «После ничтожества современного репертуара, - это художественный перл, на котором отдыхают вкусы публики… Это жемчужина нашей драматургии. По странной прихоти цензуры, - пьеса не давалась много лет, и идёт как раз теперь, когда публика находит много аллюзий на современное положение и нынешнего царя» .

Немаловажно здесь и то, что Анненков свою статью о «Царе Фёдоре» писал задолго до первой постановки трагедии на сцене, в то время как Святополк-Мирский, Эфрос и Короленко - уже после того, как увидели её в театре.

Сценическая судьба

С подсказки Немировича-Данченко, в то время ещё не имевшего собственного театра, разрешения на постановку долго добивался влиятельный А. С. Суворин - для своего петербургского театра; в 1898 году к его ходатайству присоединились, при поддержке вел. кн. Сергея Александровича , основатели Художественно-общедоступного театра . Внеся в пьесу небольшие коррективы, цензура в конце концов дала «добро», и первая постановка на профессиональной сцене, с Павлом Орленевым в заглавной роли, состоялась 12 () октября 1898 года - в Петербурге, в Малом («Суворинском») театре .

По свидетельству Гнедича, Орленев играл человека, скорее неврастеничного, нежели блаженного, - на очевидное несходство этого Фёдора с толстовским режиссёр ещё в процессе репетиций указывал Суворину, который, признав, что всё, что делает Орленев, конечно, «чепуха», тем не менее поддержал актёра: публике такой Фёдор понравится определённо больше, чем царь-юродивый . Суворин не ошибся: Орленев в роли Фёдора имел исключительный успех, и сам актёр в своих воспоминаниях писал, что после премьеры трагедии «проснулся знаменитостью» . Орленева в своём дневнике отметил и В. Г. Короленко : «Характер Фёдора выдержан превосходно, и трагизм этого положения взят глубоко и с подкупающей задушевностию» . После его ухода из театра в 1900 году закрепиться в этой роли не удавалось никому, и когда Борис Глаголин попытался приблизить сценического Фёдора к замыслу драматурга, критика эту попытку встретила насмешками .

При очередном возобновлении спектакля, в 1912 году, Фёдора играл Михаил Чехов , в то время начинающий актёр, также понравившийся критикам меньше, чем Орленев; однако именно «Царь Фёдор» открыл перед ним двери Художественного театра .

Успех петербургской постановки, как сообщает Венгеров, многие приписывали замечательной игре Орленева, но пьеса в дальнейшем много ставилась и в провинции и предоставляла актёрам такой благодарный материал, что всюду находились «свои Орленевы» . И всё-таки главным событием театральной жизни стала другая постановка трагедии.

«Царь Фёдор» в Художественном театре

«Удивительная пьеса! Это Бог нам послал её» - так летом 1898 года Немирович-Данченко оценил «Царя Фёдора» . 14 () октября того же года, спустя всего два дня после петербургской премьеры, трагедией Толстого открылся в Москве Художественно-общедоступный театр, будущий МХАТ .

На «Царе Фёдоре», как и на чеховской «Чайке », сошлись вкусы обоих основателей театра, но за «Чайкой» тянулся шлейф недавнего провала, «Царь Фёдор» на тот момент, когда труппа приступила к репетициям, ещё не знал ни успехов, ни провалов, к тому же широкий исторический фон открывал возможность переосмысления драматического конфликта . К. С. Станиславского пьеса привлекла сочетанием лирического (в образе Фёдора) и эпического (в массовых сценах) начал; увлёк его не центральный сюжет, не борьба за влияние между Шуйскими и Годуновым, а периферия трагедии: приход выборных к царю во втором действии и особенно сцена на Яузе в четвёртом, завершающаяся бунтом . «В „Царе Федоре“, - писал Станиславский, - главное действующее лицо - народ, страдающий народ… И страшно добрый, желающий ему добра царь. Но доброта не годится, - вот ощущение от пьесы» . Такое толкование пьесы предполагало демократизацию всего строя спектакля, - К. С. Станиславский ставил «Царя Фёдора» как народную трагедию .

Для Вл. Немировича-Данченко «Царь Фёдор» и тогда, в 1898 году, перекликался с шекспировским «Гамлетом »: «век вывихнул сустав», «распалась связь времен», - но эта мысль отчётливо проявилась в спектакле позже, в 1920-1930-х годах . Немирович-Данченко, проделавший немалую работу над постановкой пьесы, как режиссёр её не подписывал, в афише были указаны только имена К. Станиславского и А. Санина , - для них ключом к трагедии стала подсказка автора: «Царь Иван умер. Гроза, свирепствовавшая над русской землёй, утихла; небо прояснилось, вся природа оживает. Оживают и те могучие силы, которые сдерживала железная рука Ивана… В государстве являются политические партии, действующие смело и открыто. Все сословия принимают участие в их борьбе; жизнь, со всеми её сторонами, светлыми и тёмными, снова заявляет свои права. …В настоящей трагедии господствующий колорит есть пробуждение земли к жизни и сопряжённое с ним движение» . Перед зрителями разыгрывалась драма обманутых надежд, но обманутых не по вине Фёдора; если в петербургской постановке В. Короленко отметил аллюзии на современное положение и нынешнего царя, то Художественный театр таких аллюзий не искал: московский Фёдор скорее противостоял «слабому» Николаю II , его бедой была не слабость и тем более не бездеятельность .

Молодой, никому не известный актёр Иван Москвин , как и Орленев, мог сказать о себе, что после премьеры спектакля проснулся знаменитым: «Его „царек-мужичок“, - пишет Марианна Строева , - потряс зрительный зал какой-то исступлённой, звенящей, до суетливости деятельной жаждой добра и справедливости, в которой словно слились вековечные чаяния людей. Театр утверждал „высшую правоту“ и стойкость сердечной веры царя Фёдора и тут же останавливался в трагическом недоумении перед бессилием добра - пусть самого деятельного. „Добро не годится, - как бы говорил он, - но да здравствует добро!“»

Новым, ещё не виданным на русской сцене было и оформление спектакля, предложенное художником В. А. Симовым : театр оказался от традиционной фронтальности, сценические картины разворачивались в зал по диагонали и размыкались в пространство . Критики по поводу московской премьеры писали, что в спектакле два героя - Москвин и мизансцены . «Перед зрителями, - пишет М. Строева, - распахнулась жизнь древней Руси во всей своей доподлинности - с низкими сводчатыми потолками, тусклыми слюдяными оконцами, с мигающими свечами и лампадами у темных икон, с высокими шапками и длинными рукавами облачений, с точными музейными вышивками и уникальной утварью» . Здесь чувствовалось влияние Мейнингенского театра Л. Кронека ; однако для создателей спектакля это был не просто достоверный исторический фон: «Глубокий историзм спектакля, - пишет критик, - подчинялся теме остросовременной, придавал ей эпическую широту. Своды царских хором придавливали людей. Каждый из яркой разнохарактерной толпы обязан был согнуть голову. Не избегал общей участи и царь Фёдор. Власть, свыше данная ему, его же и губила. Маленький человек беспомощно метался в тесных палатах» .

Бориса Годунова в этом спектакле играл Александр Вишневский , Ивана Шуйского - Василий Лужский , Ирину - , в смещениях акцентов и в сменах тональности, с годами прорастали те мотивы, которые в 1898 году, в процессе репетиций, были пережиты актёрами, но отодвинуты в окончательной редакции, как неактуальные . Ещё задолго до 1917 года из спектакля выпали две картины, принципиально важные в момент его создания: пир у Шуйского и народное гуляние и бунт на Яузе . В обновлённом в 1924 году МХАТе, теперь уже фактически возглавляемом Немировичем-Данченко, в «Царе Фёдоре» проросли гамлетовские мотивы, усилившиеся в 1930-е годы: вывихнувший сустав век - и мука того, кто волею судьбы призван этот вывих вправить . У Годунова, которого с 1935 года играл Михаил Болдуман , усилился мотив бесстрашия «рационалиста» перед кровью .

Меняясь изнутри, спектакль тем не менее сохранял целостность; он не сходил со сцены театра на протяжении полувека, став такой же «визитной карточкой» МХАТа, как чеховская «Чайка»; после Москвина и Качалова царя Фёдора играл, с 1935 года, Николай Хмелёв, много лет мечтавший о возвращении трагедии Толстого на сцену Художественного театра, в конце 1960-х годов нашёл на главную роль достойного исполнителя в лице, в то время художественному руководителю Малого театра, трагедию Толстого предложил поставить его любимый актёр Виталий Доронин , в надежде сыграть царя Фёдора; для него изначально и был задуман спектакль. Однако, узнав из прессы, что об этой же роли мечтает Иннокентий Смоктуновский, Равенских, не боясь обидеть Доронина (и, конечно, обидев его на всю оставшуюся жизнь) пригласил Смоктуновского .

Новый «Царь Фёдор» рождался в остром конфликте между актёром и режиссёром. По свидетельству Эдуарда Марцевича , Равенских стремился воскресить в своём спектакле древнерусские сказания о Фёдоре - образ царя-подвижника; его Фёдор был «встроен в структуру иконную, в поэтику святости Руси» . Смоктуновский, как он говорил в одном из интервью, напротив, хотел показать Фёдора «страшно одиноким в окружении людей, ради личных, своекорыстных целей помыкающих интересами России и её народа», создать образ реалистический настолько, насколько это вообще возможно в отсутствие достоверных сведений . Был момент, когда Смоктуновский призвал режиссёра и актёров признать, что спектакль - «так, как того требует время, сегодняшний, выросший и высокообразованный зритель», - не получился, и отказаться от него . Но «Царь Фёдор» был выпущен; получился спектакль, в котором Смоктуновский существовал как бы отдельно от эстетики Малого театра, отдельно от режиссуры, - в конечном счёте, именно то, чего хотел актёр: его Фёдор был чужероден всему и вся .

По сравнению с князем Мышкиным в нём действительно всё было другое, но давняя мысль Немировича-Данченко о близости «Царя Фёдора» к «Гамлету» своеобразно проросла и в образе, созданном Смоктуновским, - в одном из своих интервью, напомнив о том, что представления о Фёдоре как слабоумном основаны главным образом на свидетельстве некоего иностранца, актёр, уже сыгравший Гамлета , высказал мысль: а что, если Фёдору оказалось выгодно притвориться слабоумным? В Фёдоре Смоктуновского не было ни «жалкого скудоумия», о котором писал Карамзин, ни «нравственного бессилия», которым попрекал его Толстой, не было ничего от «блаженного», - в конце концов, Фёдору достало ума осознать свою непредрасположенность к государственным делам и передоверить царство Годунову, рождённому править; он достаточно прозорлив и для того, чтобы как государственного мужа предпочесть Годунова Шуйскому . В спектакле Равенских Фёдор и Борис (нетрадиционно благородный в исполнении Виктора Коршунова) делали одно общее дело, только миссии у них были разные: «Ты в том горазд, а здесь я больше смыслю…» - и, к несчастью для Фёдора, Борис служил ему, по словам критика, не только верой и правдой, но и неверием и обманом . Слова о подаренных цесарем шести обезьянах, обычно служившие подтверждением слабоумия Фёдора, у Смоктуновского наполнялись иронически-драматическим смыслом: его Фёдор, с редкой естественностью сочетавший в себе простодушие и исключительность, больше походил на человека, трагически опередившего свой век, и воспринимался скорее как философская личность . Он был, писала Елена Шатрова , и болен, и здоров, и добр, и гневен, прямодушен, но порою и хитёр, - как во всех лучших ролях Смоктуновского, в нём оставалась недосказанность .

Если во мхатовском спектакле, по мнению критиков, главными героями были Москвин и мизансцены, то в спектакле Малого театра ими оказались Смоктуновский и музыка Георгия Свиридова , в которой наряду со специально написанными хоровыми (a capella) фрагментами были использованы темы из Маленького триптиха . «И. Смоктуновский, - писал в то время критик, - играет… со всей проникновенностью, с пугающей почти достоверностью постижения самого естества „последнего в роде“, обреченного царя. Иначе говоря, трагедию личности, но столь глубокой и необыденной, что перед душевным сокровищем его героя мелкими кажутся и проницательный ум Годунова, и недальновидная, хотя и искренняя прямота Ивана Шуйского… Музыкальные образы „Царя Федора“ сосредотачивают в себе высокое художественное обобщение… Дух Древней Руси оживает в этой музыке» .

Премьера спектакля состоялась в мае 1973 года; в постановке было занято целое созвездие корифеев театра: помимо Виктора Коршунова (Бориса Годунова), Евгений Самойлов Государственной премии СССР . Агамирзян по-своему, иначе, чем Художественный и Малый театры, перевернул авторский замысел - «трагическую вину Фёдора»: в его спектакле Фёдор не бездействовал; как человек, живущий по другим законам, он вполне осознанно стоял на пути борющихся партий . Он хотел быть совестью своих подданных - они считали его своей слабостью; они видели слабость там, где он искал свою силу . «В Царе-Особике, - пишет Нина Аловерт , - действительно ощущалась некоторая болезненность, но только потому, что чувство справедливости и вера в возможность гармоничного, согласного существования людей была развита в нём до болезненности. Его нравственная чистота казалась людям, погрязшим в интригах, чем-то противоестественным, ненормальным» признало лучшей ролью года, Товстоногов назвал эти слова своей «самой приятной ошибкой» .

С неизменным успехом спектакль шёл на сцене театра 18 лет, пока Владимир Особик не покинул труппу, - замены ему не нашлось . «Царь Особика, - вспоминала Нина Аловерт 30 лет спустя, - временами не ходил, а как будто летал, особенно в сцене, где хотел всех примирить. Вскидывал руки, как крылья, и летел от Ирины - к Годунову, от Годунова - к Шуйскому, от Шуйского - к Ирине. Неожиданно останавливался и вслушивался в каждую фразу, всматривался в лица собеседников, затем зажмуривал глаза, чтобы эти лица не видеть и только сердцем постичь сплетение лжи и предательства. Новое испытание обрушивается на Царя, он узнаёт, что его хотят развести с женой… Полёт прекращался, начиналось метание по сцене. Как безумный бросался он с печатью в руке к столу и падал сверху на стол, припечатывая приказ об аресте Шуйского, одним движением решая участь Шуйского и свою, потому что с этой минуты начиналась гибель Царя. …Я и сейчас в любое мгновение могу „услышать“ страшный, из глубины сердца исторгнутый вопль Царя: прижавшись спиной к стене, вытянув вперед руки, как бы отталкивая Годунова, Особик кричал: „Я правду от неправды не отличу! Аринушка!“»

Анализ повести Решетникова «Подлиповцы».

В 1864 году сближается с редакцией «Современника», где печатается его повесть «Подлиповцы». С этого времени Решетников – один из постоянных сотрудников этого журнала, друг Некрасова. Правдивое изображение народных страданий, жизни нищей и обездоленной пореформенной деревни поставило писателя в ряды лучших литераторов того времени. По словам Салтыкова-Щедрина, повесть привлекла к себе внимание «новостью обстановки, своеобразностью языка и оригинальностью идеи». Сохраняя черты этнографического очерка, «Подлиповцы» давали читателям широкое представление о жизни отдаленного края - Пермской губернии, вместе с тем Решетников показывает смутный протест, стремление крестьян к лучшей жизни, которое побуждает их покидать деревни и в поисках «богачества» идти в бурлаки. Подобного изображения народной жизни русская литература еще не знала: в ней преобладало очерковое раскрытие отдельных сторон народного быта. В образах своих героев Пилы и Сысойки Решетников показывает противоположные черты народного характера. Забитость крестьянина, его слабость и покорность полнее отражены в Сысойке; напротив, в Пиле в большей мере воплощены богатырство русского народа, его способность к протесту, чувство собственного достоинства. Но варварские условия жизни - постоянный голод и нужда - губят этого незаурядного человека. «Подлиповцы» явились новой формой повести из народной жизни. Непреодолимая сила обстоятельств - бедственное положение пореформенной деревни - приводит в движение широкие крестьянские массы, пробуждает в них общественное сознание, заставляет искать места, где лучше. В последующем творчестве Решетникова, в его романах, найдут еще более полное выражение эти принципы изображения народной жизни.

87. Анализ стихотворения А.К.Толстого…

Краткое содержание драмы:

Действие происходит в Москве, в конце XVI века. Недовольные растущим влиянием Годунова, которому царь Фёдор «передоверил» власть, князья Шуйские и сочувствующие им бояре пытаются составить заговор с целью отстранения Годунова от власти; полагая источником влияния Бориса на царя его родство с царицей Ириной Федоровной (в девичестве Годуновой), бояре задумывают развести Фёдора с женой, как с неплодной . Бояре, вдохновляемые Иваном Петровичем Шуйским, составляют челобитную, в которой просят царя вступить в новый брак; они ставят свои подписи под челобитной, но подача её царю откладывается из-за нерешённости вопроса о невесте.

Соперничество Годунова и Шуйского тревожит царя Фёдора; не понимая причин этой вражды, Фёдор, в трагедии Толстого скорее святой, нежели скудоумный, пытается помирить соперников; недобровольно, под давлением царя и царицы, соперники протягивают друг другу руки, однако борьба продолжается.

Ирина передает Фёдору просьбу вдовствующей царицы, Марии Нагой, о возвращении в Москву из Углича, куда Нагие вместе с царевичем Дмитрием были отправлен сразу после воцарения Фёдора. Годунов, который у Толстого считает незаконнорожденного царевича реальным соперником, решительно противится этому. Сторонник Годунова Андрей Клешнин, бывший дядька царя Фёдора, доставляет перехваченное письмо близкого к Шуйским Головина в Углич; письмо свидетельствует о наличии заговора, и Борис трбует взятия Ивана Шуйского под стражу, в противном случае грозит удалиться от дел. Фёдор, не желая верить верить в недобрые намерения Шуйского, в конце концов принимает «отставку» Годунова.

Тем временем, в отсутствие Ивана Шуйского, бояре вписывают в челобитную имя княжны Мстиславской, уже просватанной молодому князю Шаховскому. Возмущённый Шаховской выхватыват челобитную и исчезает с ней. Иван Шуйский, прежде отклонявший предложение сместить Фёдора и возвести на престол царевича Дмитрия, теперь склоняется именно к такому способу избавления от Годунова. Отрешённый от дел Борис просит своего приближённого Клешнина отправить в Углич в качестве новой мамки царевича сваху Василису Волохову, при этом несколько раз повторяет: «чтобы она царевича блюла». Клешнин, в свою очередь, передавая Волоховой указания Годунова, даёт ей понять, что, если страдающий падучей царевич сам погубит себя, с нее не спросят.

Фёдор, вынужденный лично заниматься государственными делами, тяготится ими и готов помириться с шурином, тем более что Шуйский на его призывы не откликается, сказываясь больным; однако для Годунова условием примирения по-прежнему остаётся арест Шуйского. Клешнин, осведомленный обо всём, что происходит в среде заговорщиков, сообщает царю о намерении Шуйских возвести на престол царевича Димитрия. Фёдор отказывается верить, но призванный к нему Иван Петрович сознается в мятеже. Дабы спасти Шуйского, Фёдор заявляет, что он сам велел поставить царевича на престол, но теперь раздумал. В царские покои врывается Шаховской с боярской челобитной и просит вернуть ему невесту; подпись Ивана Петровича под челобитной обескураживает Фёдора. Он готов простить Шуйскому заговоры и мятежи, но не может простить обиду, нанесённую Ирине. В гневе Фёдор подписывает давно заготовленный Борисом указ об аресте Шуйского.

В заключительной картине трагедии действие разворачивается на площади перед Архангельским собором, в котором Фёдор отслужил панихиду по своему отцу, Ивану Грозному. «От нынешнего дня, - решает Фёдор, - Я буду царь». Ирина и княжна Мстиславская умоляют его простить Шуйского. Фёдор, чей гнев был лишь недолгой вспышкой, посылает за Шуйским князя Туренина, но тот сообщает, что Шуйский ночью удавился; недосмотрел же Туренин потому, что вынужден был отбивать толпу, приведенную к тюрьме князем Шаховским, и отбил её, лишь застрелив Шаховского. Фёдор обвиняет Туренина в убийстве Шуйского; он сожалеет о том, что слишком долго мирволил боярам: «Не вдруг отец покойный/ Стал грозным государем! Чрез окольных/ Он грозен стал…» В это время гонец приносит из Углича весть о гибели царевича. Фёдор подозревает, что и Дмитрий был убит; Годунов предлагает послать в Углич для дознания Клешнина и Василия Шуйского и тем самым убеждает Фёдора в своей невиновности. Тут же приходит и сообщение о приближении татар к Москве и скорой, «чрез несколько часов», осаде столицы. Чувствуя себя не в силах справиться с навалившимися проблемами, Фёдор соглашается с Ириной в том, что править царством может только Борис. Трагедия заканчивается горестным монологом Фёдора:

Моей виной случилось все! А я -

Хотел добра, Арина! Я хотел

Всех согласить, все сгладить, - боже, боже!

За что меня поставил ты царем!

«Царь Фёдор Иоаннович» - трагедия в пяти действиях А. К. Толстого, написанная в 1868 году; вторая часть исторической трилогии, первой частью которой стала трагедия «Смерть Иоанна Грозного» (1866), а заключительной - «Царь Борис» (1870).

Алексей Толстой в своей трилогии опирался на тогдашнюю официальную версию, согласно которой Борис Годунов, враждовавший с боярами Романовыми, предками царствующей династии, был непосредственно причастен к гибели царевича Дмитрия (историки давно оспаривают эту версию ) . В комментарии к своей трагедии («Проект постановки на сцену трагедии Царь Федор Иоаннович») Алексей Толстой писал: «Две партии в государстве борются за власть: представитель старины, князь Шуйский, и представитель реформы, Борис Годунов. Обе партии стараются завладеть слабонравным царём Фёдором как орудием для своих целей. Фёдор, вместо того чтобы дать перевес той или другой стороне или же подчинить себе ту и другую, колеблется между обеими и чрез свою нерешительность делается причиной: 1) восстания Шуйского и его насильственной смерти, 2) убиения своего наследника, царевича Димитрия, и пресечения своего рода. Из такого чистого источника, какова любящая душа Фёдора, истекает страшное событие, разразившееся над Россией долгим рядом бедствий и зол. Трагическая вина Иоанна было попрание им всех человеческих прав в пользу государственной власти; трагическая вина Фёдора - это исполнение власти при совершенном нравственном бессилии» .

В центре пьесы – образ душевно чистого, доброго, но слабого человека, беспомощного правителя. Конфликт – в несовместимости высоких качеств с положением монарха.

Трагедия «Царь Федор Иоаннович» по праву относится к числу самых значительных произведений русской классической драматургии. Автор пьесы поэт, прозаик и драматург Алексей Константинович Толстой (1817-1875) стал широко известен прежде всего как талантливый мастер, посвятивший свое творчество проблемам национальной истории, создавший яркие картины жизни России в давние времена. С особой силой приверженность писателя к прошлому страны воплотилась в единой по замыслу и художественному языку трилогии, состоящей из трагедий «Смерть Иоанна Грозного» (1864), «Царь Федор Иоаннович» (1868) и «Царь Борис» (1876).
Пьеса «Царь Федор Иоаннович» несколько десятилетий находилась под запретом царской цензуры и лишь в 1898 году была впервые показана в Петербурге на сцене театра Литературно-художественного общества. Примечательно, что именно спектаклем «Царь Федор Иоаннович» открылся в 1898 году Московский Художественный театр.
С исполнением заглавной роли в трагедии А. К. Толстого связаны выдающиеся творческие достижения крупнейших русских артистов разных поколений - Павла Орленева, Ивана Москвина, Николая Хмелева, Бориса Добронравова. Эта роль справедливо считается одной из самых сложных в классическом отечественном репертуаре. Каждый исполнитель открывает в ней новые глубины философского и нравственного содержания.
Действие трагедии, основанной на реальных исторических фактах, происходит в XVI веке, вскоре после смерти Ивана IV Грозного, когда на престоле был его сын Федор. Годы правления Федора Иоанновича (1584-1598) стали кануном трудного и долгого периода, получившего название «Смутное время». Вокруг трона Федора между боярами, которым Иван Грозный, умирая, поручил заботы о государстве, развернулась ожесточенная борьба за влияние на царя и, по существу, за реальную власть. Князья Шуйские ратовали за сохранение прежних патриархальных устоев, боярин Борис Годунов - фактический правитель царства - стремился к переменам в существующих и уже устаревших порядках. Перипетии борьбы за трон составляют важную часть сюжета трагедии. Другая важнейшая сторона пьесы - конфликт светлой и гармоничной личности царя Федора с окружающим миром бесчеловечности и низменных страстей. «Если представить себе всю трагедию в форме треугольника,- писал автор о композиции пьесы,- то основанием его будет состязание двух партий, вершиною... «микрокосм» Федора. «Микрокосм» царя Федора - это сложный мир чувств, мыслей, желаний».

Постановка - народного артиста СССР, Лауреата Государственной премии СССР Б.И. Равенских
Художник - народный художник России Е.И. Куманьков
Композитор - народный артист СССР, лауреат Ленинской и Государственных премий СССР Г.В. Свиридов
Режиссеры - заслуженный деятель искусств России В.М. Бейлис, А.И. Шуйский

Государственная ордена Трудового Красного Знамени Республиканская академическая Русская хоровая капелла имени А.А. Юрлова

100-й спектакль - 7 апреля 1975 года (И.Смоктуновский, Е.Самойлов, Е.Шатрова и др.)
200-й спектакль - 17 октября 1979 года (Г.Кирюшина, В.Коршунов, В.Коняев, П.Садовский, Филиппов, Я.Барышев, А.Эйбоженко)
300-й спектакль - 20 декабря 1980 года (В.Коршунов, А.Эйбоженко, П.Садовский)
400-й спектакль - 19 марта 1984 года (В.Коршунов)
500-й спектакль - 14 декабря 1987 года (В.Коршунов)
600-й спектакль - 1 июля 1990 года (В.Коршунов)
700-й спектакль - 19 февраля 1994 года (В.Коршунов)
800-й спектакль - 24 ноября 1999 года (В.Коршунов)

Продолжительность спектакля 3 часа 25 минут.

) . В комментарии к своей трагедии («Проект постановки на сцену трагедии Царь Федор Иоаннович») Алексей Толстой писал: «Две партии в государстве борются за власть: представитель старины, князь Шуйский, и представитель реформы, Борис Годунов. Обе партии стараются завладеть слабонравным царём Фёдором как орудием для своих целей. Фёдор, вместо того чтобы дать перевес той или другой стороне или же подчинить себе ту и другую, колеблется между обеими и чрез свою нерешительность делается причиной: 1) восстания Шуйского и его насильственной смерти, 2) убиения своего наследника, царевича Димитрия, и пресечения своего рода. Из такого чистого источника, какова любящая душа Фёдора, истекает страшное событие, разразившееся над Россией долгим рядом бедствий и зол. Трагическая вина Иоанна было попрание им всех человеческих прав в пользу государственной власти; трагическая вина Фёдора - это исполнение власти при совершенном нравственном бессилии» .

Сценическая история трагедии показала, что сочинение Алексея Толстого оставляет возможность иных толкований его содержания, и в частности образа главного героя. Тяжба Годунова с Шуйскими нередко толковалась как борьба между зарождающимся самодержавием и той «стариной», когда Боярская дума обладала большим влиянием и широкими полномочиями, - такое толкование, в частности, было актуально на рубеже веков. Позднейшие интерпретаторы «Царя Фёдора» не были склонны искать в случившемся вину Фёдора, он представал скорее жертвой жестокого времени, его личная трагедия толковалась как трагедия бессилия добра ; таким, в частности, был Фёдор Ивана Москвина в знаменитой постановке Художественного театра .

Действующие лица

Царь Федор Иоаннович, сын Иоанна Грозного Царица Ирина Федоровна, жена его, сестра Годунова Борис Федорович Годунов, правитель царства Князь Иван Петрович Шуйский, верховный воевода Дионисий, митрополит всей Руси Варлаам, архиепископ Крутицкий Иов, архиепископ Ростовский Благовещенский протопоп Чудовский архимандрит Духовник царя Федора Князь Василий Иванович Шуйский, племянник князя Ивана Петровича Князь Андрей, Князь Дмитрий, Князь Иван - Шуйские, родственники Ивана Петровича Князь Мстиславский, Князь Хворостинин - ближние воеводы (сторонники Шуйских) Князь Шаховской, Михайло Головин - сторонники Шуйских Андрей Петрович Луп-Клешнин (бывший дядька царя Федора ), Князь Туренин - сторонники Годунова Княжна Мстиславская, племянница кн. Ивана Петровича и невеста Шаховского Василиса Волохова, сваха Богдан Курюков, Иван Красильников, Голубь-отец, Голубь-сын - московские гости, сторонники Шуйских Федюк Старков, дворецкий кн. Ивана Петровича Гусляр Царский стремянный Слуга Бориса Годунова Гонец из села Тешлова Гонец из Углича Ратник Бояре, боярыни, сенные девушки, стольники, дьяки, попы, монахи, торговые люди, посадские, стрельцы, слуги, нищие и народ.

Сюжет

Действие происходит в Москве, в конце XVI века. Недовольные растущим влиянием Годунова, которому царь Фёдор «передоверил» власть, князья Шуйские и сочувствующие им бояре пытаются составить заговор с целью отстранения Годунова от власти; полагая источником влияния Бориса на царя его родство с царицей Ириной Федоровной (в девичестве Годуновой), бояре задумывают развести Фёдора с женой, как с неплодной . Бояре, вдохновляемые Иваном Петровичем Шуйским , составляют челобитную, в которой просят царя вступить в новый брак; они ставят свои подписи под челобитной, но подача её царю откладывается из-за нерешённости вопроса о невесте.

Соперничество Годунова и Шуйского тревожит царя Фёдора ; не понимая причин этой вражды, Фёдор, в трагедии Толстого скорее святой, нежели скудоумный, пытается помирить соперников; недобровольно, под давлением царя и царицы, соперники протягивают друг другу руки, однако борьба продолжается.

Ирина передает Фёдору просьбу вдовствующей царицы, Марии Нагой , о возвращении в Москву из Углича , куда Нагие вместе с царевичем Дмитрием были отправлен сразу после воцарения Фёдора. Годунов, который у Толстого считает незаконнорожденного царевича реальным соперником, решительно противится этому. Сторонник Годунова Андрей Клешнин , бывший дядька царя Фёдора, доставляет перехваченное письмо близкого к Шуйским Головина в Углич; письмо свидетельствует о наличии заговора, и Борис трбует взятия Ивана Шуйского под стражу, в противном случае грозит удалиться от дел. Фёдор, не желая верить верить в недобрые намерения Шуйского, в конце концов принимает «отставку» Годунова.

Тем временем, в отсутствие Ивана Шуйского, бояре вписывают в челобитную имя княжны Мстиславской, уже просватанной молодому князю Шаховскому. Возмущённый Шаховской выхватыват челобитную и исчезает с ней. Иван Шуйский, прежде отклонявший предложение сместить Фёдора и возвести на престол царевича Дмитрия, теперь склоняется именно к такому способу избавления от Годунова. Отрешённый от дел Борис просит своего приближённого Клешнина отправить в Углич в качестве новой мамки царевича сваху Василису Волохову, при этом несколько раз повторяет: «чтобы она царевича блюла». Клешнин, в свою очередь, передавая Волоховой указания Годунова, даёт ей понять, что, если страдающий падучей царевич сам погубит себя, с нее не спросят.

В заключительной картине трагедии действие разворачивается на площади перед Архангельским собором , в котором Фёдор отслужил панихиду по своему отцу, Ивану Грозному . «От нынешнего дня, - решает Фёдор, - Я буду царь». Ирина и княжна Мстиславская умоляют его простить Шуйского. Фёдор, чей гнев был лишь недолгой вспышкой, посылает за Шуйским князя Туренина, но тот сообщает, что Шуйский ночью удавился; недосмотрел же Туренин потому, что вынужден был отбивать толпу, приведенную к тюрьме князем Шаховским, и отбил её, лишь застрелив Шаховского. Фёдор обвиняет Туренина в убийстве Шуйского; он сожалеет о том, что слишком долго мирволил боярам: «Не вдруг отец покойный/ Стал грозным государем! Чрез окольных/ Он грозен стал…» В это время гонец приносит из Углича весть о гибели царевича. Фёдор подозревает, что и Дмитрий был убит; Годунов предлагает послать в Углич для дознания Клешнина и Василия Шуйского и тем самым убеждает Фёдора в своей невиновности. Тут же приходит и сообщение о приближении татар к Москве и скорой, «чрез несколько часов», осаде столицы. Чувствуя себя не в силах справиться с навалившимися проблемами, Фёдор соглашается с Ириной в том, что править царством может только Борис. Трагедия заканчивается горестным монологом Фёдора:

Моей виной случилось все! А я - Хотел добра, Арина! Я хотел Всех согласить, все сгладить, - боже, боже! За что меня поставил ты царем!

Сценическая судьба

Иван Москвин в роли царя Фёдора, 1898 год

Написанная в 1868 году, трагедия Толстого надолго оказалась под цензурным запретом, поскаольку в ней, по словам М. Строевой , дебатировалась проблема вырождения царской власти . Первую постановку «Царя Фёдора» осуществила любительская труппа в Петербурге в 1890 году .

«Царь Фёдор» в Художественном театре

Новым, ещё не виданным на русской сцене было и оформление спектакля, предложенное художником В. А. Симовым : «Перед зрителями, - пишет М. Строева, - распахнулась жизнь древней Руси во всей своей доподлинности - с низкими сводчатыми потолками, тусклыми слюдяными оконцами, с мигающими свечами и лампадами у темных икон, с высокими шапками и длинными рукавами облачений, с точными музейными вышивками и уникальной утварью» . Здесь чувствовалось влияние Мейнингенского театра Л. Кронека ; однако для создателей спектакля это был не просто достоверный исторический фон: «Глубокий историзм спектакля, - пишет критик, - подчинялся теме остросовременной, придавал ей эпическую широту. Своды царских хором придавливали людей. Каждый из яркой разнохарактерной толпы обязан был согнуть голову. Не избегал общей участи и царь Фёдор. Власть, свыше данная ему, его же и губила. Маленький человек беспомощно метался в тесных палатах» .

Заглавную роль в спектакле сыграл Иван Москвин ; Ивана Шуйского играл Василий Лужский , Ирину - Ольга Книппер , Василия Шуйского - Всеволод Мейерхольд .

Успех спектакля был так велик, что уже 26 января 1901 года состоялось юбилейное, сотое, его представление, а роль царя Фёдора в дальнейшем стала коронной для актёров трагического амплуа и в то же время пробным камнем, наряду с трагическими образами Шекспира .

Спектакль не сходил со сцены театра на протяжении полувека, став такой же «визитной карточкой» МХАТа, как чеховская «Чайка»; после Москвина, с 1935 года, царя Фёдора играл Николай Хмелёв , а с 1940 года - Борис Добронравов , умерший в 1949 году на сцене во время исполнения этой роли, не доиграв финальную сцену .

На фоне выдающейся постановки Художественного театра и образов, созданных великими актёрами МХАТа, многие театры долгое время не отваживались обращаться к этой трагедии, большинство трупп не располагало актёрами, способными в заглавной роли бросить вызов корифеям Художественного театра. После смерти Добронравова спекталь исчез и из репертуара МХАТа .

В конце 60-х годов актёр МХАТа Владлен Давыдов , давно мечтавший о возвращении трагедии Толстого в репертуар, нашёл на главную роль достойного исполнителя в лице Иннокентия Смоктуновского , уже имевшего в своём активе роль князя Мышкина в легендарном «Идиоте» Ленинградского БДТ . Пока во МХАТе решался вопрос о новой постановке «Царя Фёдора», осложнённый сменой художественного руководства, Смоктуновского перехватил Малый театр .

«Царь Фёдор» в Малом театре

Премьера спектакля состоялась в мае 1973 года; в постановке было занято целое созвездие корифеев театра: Евгений Самойлов в роли Ивана Шуйского, Виктор Хохряков (и Евгений Весник) в роли Клешнина; Василису Волохову играла Елена Шатрова , Бориса Годунова - Виктор Коршунов , царицу Ирину - Галина Кирюшина .

В Фёдоре Смоктуновского не было того «жалкого скудоумия», о котором писал Толстой, не было ничего от «блаженного», и даже слова о подаренных цесарем шести обезьянах, обычно служившие подтверждением его слабоумия, у Смоктуновского неожиданно наполнялись иронически-драматическим смыслом . Одним из главных достоинств этого спектакля стала музыка Георгия Свиридова , в которой наряду со специально написанными хоровыми (a capella) фрагментами были использованы темы из Маленького триптиха. «И. Смоктуновский, - писал в то время критик, - играет… со всей проникновенностью, с пугающей почти достоверностью постижения самого естества „последнего в роде“, обреченного царя. Иначе говоря, трагедию личности, но столь глубокой и необыденной, что перед душевным сокровищем его героя мелкими кажутся и проницательный ум Годунова, и недальновидная, хотя и искренняя прямота Ивана Шуйского… Музыкальные образы „Царя Федора“ сосредотачивают в себе высокое художественное общение… Дух Древней Руси оживает в этой музыке» .

Хотя изначально зрители совершали паломничество в первую очередь на Иннокентия Смоктуновского, спектакль пережил и уход актёра во МХАТ (в 1976 году); царя Фёдора в дальнейшем играли Юрий Соломин и Эдуард Марцевич .

«Царь Фёдор» в Театре им. Комиссаржевской

Одновременно с Малым театром, даже чуть раньше, в 1972 году трагедию Толстого поставил Рубен Агамирзян на сцене Ленинградского театра им. В. Ф. Комиссаржевской . Позже Агамирзян поставил и другие части трилогии и вместе с исполнителями главных ролей был за эту работу в 1984 году удостоен Государственной премии СССР , но начал с «Царя Фёдора». В спектакле, оформленном Эдуардом Кочергиным , заглавную роль сыграл молодой, но в то время уже хорошо известный театралам актёр Владимир Особик ; Бориса Годунова во всех частях трилогии играл Станислав Ландграф .

В не меньшей степени, чем спектакль Малого театра, ленинградский «Царь Фёдор» стал событием театральной жизни. «В своих белых одеждах, - писала Нина Аловерт тридцать лет спустя, - Царь Особика временами не ходил, а как будто летал, особенно в сцене, где хотел всех примирить. Вскидывал руки, как крылья, и летел от Ирины - к Годунову, от Годунова - к Шуйскому, от Шуйского - к Ирине. Неожиданно останавливался и вслушивался в каждую фразу, всматривался в лица собеседников, затем зажмуривал глаза, чтобы эти лица не видеть и только сердцем постичь сплетение лжи и предательства. Новое испытание обрушивается на Царя, он узнаёт, что его хотят развести с женой… Царь-Особик больше не „видел“ сердцем, не способен был понимать, где правда, где ложь. Полет прекращался, начиналось метание по сцене. Как безумный бросался он с печатью в руке к столу и падал сверху на стол, припечатывая приказ об аресте Шуйского, одним движением решая участь Шуйского и свою, потому что с этой минуты начиналась гибель Царя. …Я и сейчас в любое мгновение могу „услышать“ страшный, из глубины сердца исторгнутый вопль Царя: прижавшись спиной к стене, вытянув вперед руки, как бы отталкивая Годунова, Особик кричал: „Я правду от неправды не отличу! Аринушка!“» .

Спектакль с неизменным успехом шёл 18 лет, пока Владимир Особик не покинул театр.

Другие известные постановки

Малый театр («Суворинский») в Петербурге.

Московский Театр Русской Драмы п/р М. Щепенко. Постановка Михаила Щепенко . В главной роли - Михаил Щепенко. Спектакль является лауреатом премии Москвы в области литературы и искусства. 5 июля 2010 года был показан, в частности, на открытии Храмового комплекса Спаса Нерукотворного в селе Усово на Рублево-Успенском шоссе.

Примечания

Скрынников Р. Г. Борис Годунов / А. М. Сахаров. - М .: Наука, 1983. - С. 67-84. - 192 с.
Толстой А. К. Проект постановки на сцену трагедии «Царь Федор Иоаннович»
Велехова Н. А. <О спектакле «Царь Федор Иоаннович» в Малом театре> // Иннокентий Смоктуновский. Жизнь и роли. - Москва: АСТ-пресс книга, 2002. - С. 205-211. - ISBN 5-7805-1017-2
Соловьёва И. Н. Московский Художественный академический театр СССР имени М. Горького // Театральная энциклопедия (под ред. С. С. Мокульского) . - М .: Советская энциклопедия, 1961-1965. - Т. 2.

30-летию спектакля «Царь Фёдор Иоаннович» посвящается...

Трагедия «Царь Федор Иоаннович» - центральная часть трилогии «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Фёдор Иоаннович» и «Царь Борис» знаменитого драматурга Алексея Константиновича Толстого(1817-1865 г.г.) о трёх русских государях, об их судьбах, неразрывно связанных с историей России.

29 мая 1973 года в Малом театре состоялась Премьера спектакля «Царь Фёдор Иоаннович», поставленного замечательным режиссёром Борисом Ивановичем Равенских. С тех пор прошло тридцать лет, но спектакль по-прежнему любим зрителями, собирает аншлаги и неизменно открывает новые театральные сезоны Государственного Академического Малого театра.

Осуществить постановку спектакля с исторической тематикой всегда очень сложно и ответственно, потому что события, которые будут разворачиваться на сцене, когда-то были реальными событиями - составным звеном цепи Российской истории. Ответственны режиссёр, композитор, художник, гримёры, актёры, словом, все те, кто причастен к созданию спектаклю. Их задача - максимально точно показать
определённый исторический период, передать его дух, воссоздать атмосферу.

Поэтому, прежде чем говорить о самом спектакле «Царь Фёдор Иоаннович», необходимо чётко представлять, кем же он был - царь Фёдор - в какую эпоху жил и царствовал.

Царь Фёдор Иоаннович родился 31 мая 1557 года в Москве и был третьим по старшинству сыном Ивана Грозного. В 1584 году после смерти своего отца, в двадцать семь лет, он унаследовал Российский престол.

Царь Фёдор был известен необыкновенной кротостью, соединенной, как писал Н.М.Карамзин, «с умом робким, с набожностью беспредельною, с равнодушием к мирскому величию. На громоносном престоле свирепого мучителя, продолжал Н.М.Карамзин, - Россия увидела постника и молчальника, более для кельи и пещеры, нежели для власти державной рожденного».

Добрый, кроткий и милостивый царь мог стать сбывшейся мечтой истерзанной Иваном Грозным России. Н.М.Карамзин писал о первых днях правления Фёдора Иоанновича так: «Когда Фёдор, утомленный мирским великолепием, искал отдохновения в набожности; когда, прервав блестящие забавы и пиры, в виде смиренного богомольца ходил пешком из монастыря в монастырь, в Лавру Сергиеву и в иные святые обители, вместе с супругой, провождаемую знатнейшими боярами и целым полком особенных царицыных телохранителей... в то время правительство уже неусыпно занималось важными делами государственными, исправляло злоупотребление властью, утверждало безопасность внутреннюю и внешнюю. Во всей России, как в счастливые времена... сменили худых наместников, воевод и судей, избрав лучших; грозя казнию за неправду, удвоили жалование чиновников, чтобы они могли пристойно жить без лихоимства; вновь устроили войско и двинули туда, где надлежало восстановить честь оружия или спокойствие отечества». Со временем, Фёдор Иоаннович, «тяготясь власти державной», передал все дела по управлению государством в руки Бориса Фёдоровича Годунова, брата своей жены Ирины. Таким образом царь Фёдор Иоаннович стал царствовать, но не править.

Борис Годунов оказался умным, хитрым и искусным политиком. Ближайшие к престолу бояре были очень недовольны его возвышением, но Годунов сумел с ними справиться. Одним из немногих решений самого Федора Иоанновича было утверждение в России в 1589 году патриаршества.

В 1591 году крымский хан Казы-Гирей попытался совершить набег на Москву. Его разбили под стенами города недалеко от Данилова монастыря. Это был последний татарский набег на столицу Российского государства.

В царствование Фёдора Иоанновича на Белом море был заложен город Архангельск, а в Сибири построены крепости Тобольск, Пелым, Березов, Обдорск (в настоящее время Салехард) и другие.

Царь Фёдор Иоаннович, искренне любимый своим народом, умер 7 января 1598 года в Москве и похоронен в Архангельском соборе Московского Кремля. С его смертью прервалась династия Рюриковичей, которым, по словам Н.М.Карамзина, «Россия обязана бытием, именем и величием».

Из воспоминаний коллег и друзей Б.И.Равенских известно, что при постановке спектакля «Царь Фёдор Иоаннович» для режиссера главным в пьесе был ее нравственный конфликт: трагедия царя Федора, сына Иоанна Грозного - трагедия бессильной доброты. Самым высоким душевным качествам Федора не находится места в этом жестоком мире. Обреченный на власть, правящий на перекрестке двух страшных эпох, царь не в силах бороться со злом, но не может и примириться с ним.

Музыка к спектаклю была написана Георгием Свиридовым. Малый театр считает за честь иметь среди своих авторов этого величайшего отечественного композитора. Театр является единственным драматическим театром в России, который имеет право ставить его славное имя на своей афише. Первое обращение к драматургии А.К.Толстого оказалось удачным, и театр впоследствии осуществил постановки двух других пьес трилогии, выпустив спектакли «Царь Иоанн Грозный» и «Царь Борис». Знаменитая драматическая трилогия, идущая на прославленной сцене Малого театра, теперь уже не мыслима без удивительной, прекрасной музыки Георгия Свиридова. Музыка, специально написанная композитором для спектаклей Малого театра, является одним из тех духовных сокровищ, которые были накоплены старейшим драматическим театром России. Наверное, не найдётся человека, побывавшего на спектакле Малого театра, в котором звучит изумительная музыка Георгия Свиридова, и не ощутившего при этом на себе огромную силу её эмоционального воздействия. Театр считает Георгия Свиридова полноправным соавтором А.К.Толстого. Имена этих двух великих творцов - драматурга и композитора - для Малого театра неразрывно связаны и неотделимы.

Оформление спектакля, созданное художником Е.И.Куманьковым, также передает дух эпохи и символику произведения. Замечательные декорации, костюмы и грим подлинно отражают атмосферу и быт Российского государства в XVI веке.

В спектакле много ярких актерских работ. Хотелось бы отметить некоторые из них. Как известно, первым исполнителем роли царя Фёдора стал И.М.Смоктуновский. Однако через некоторое время артист перешел во МХАТ, и Фёдора стал играть Ю.М.Соломин. Эта роль и поныне - в его репертуаре. Ю.М.Соломин играет удивительно органично. Добродушная веселость, мягкость, нерешительность во всем, что не касается самого важного - человеческой жизни. Эмоции, и слова, и слезы - все истинное - идет из глубины души - он крайне сопереживает своему герою и вызывает у зрителей и печаль, и радость, а главное - глубочайшее уважение к великому мастерству Актера. Э.Е.Марцевич, играющий в очередь с Юрием Соломиным, тоже замечательно исполняет роль мягкого и доброго, беззащитного перед злом царя. Он подаёт образ очень искренне, с большой теплотой. Чувствуется, что сам актёр разделяет сомнения и переживания своего героя, страдающего от жестокости окружающего мира.

Наверное, только один человек понимает и разделяет все эти чувства Фёдора - его жена Ирина, сестра Бориса Годунова. Роль царицы Ирины Фёдоровны, которую царь ласково и любя зовёт «Аринушкой», исполняют в очередь Т.Н.Лебедева и Л.В.Титова. Обе актрисы очень точно передают искреннюю любовь Ирины к своему супругу, её стремление помочь, поддержать, уберечь Фёдора от ошибок. Но Фёдор Иоаннович, в силу судьбы, в первую очередь, - государь Российский. Ему тяжело от этой мысли, власть не опьяняет его, а напротив - подавляет своим тяжёлым прессом. Фёдор мечтает быть простым человеком, любимым и любящим мужем. В то же время, он не может бросить Россию на произвол судьбы, очевидно, понимая, к чему это может привести. И царь решается доверить власть в отечестве близкому человеку - брату любимой жены, в котором видит волевого и крупного государственного деятеля, любящего Россию.

Борис Годунов в исполнении В.И.Коршунова получился чрезвычайно благородным. Видя такого Годунова, трудно поверить историческим фактам, свидетельствующим о том, что он шёл к вершинам власти исключительно по трупам. В образе Годунова чувствуется крепкий государственник, умный и сдержанный политик. Он не жесток, а скорее тверд - несмотря на все злодеяния, он не вызывает отрицательных эмоций.

Виктор Иванович Коршунов в течение всех этих тридцати лет является единственным, бессменным исполнителем роли Бориса Годунова. Он не пропустил ни одного представления «Царя Фёдора Иоанновича»! Эта прекрасная, феноменальная работа Коршунова делает спектакль, по истине, уникальным.

«Царь Фёдор Иоаннович» очень любим зрителями, в первую очередь, наверное, потому что пронизан каким - то необыкновенным душевным теплом, несмотря на всю трагедию происходящего, которая раскрывается с каждым новым событием. Этот спектакль заставляет задуматься над человеческими судьбами, взаимоотношениями, над историей России - жестокой, но великой.

Блестящий актёрский ансамбль, замечательная режиссура, великолепная сценография, музыка, звучание хоровой капеллы имени А.Юрлова стали залогом того феноменального успеха спектакля, который позволяет ему вот уже тридцать лет украшать собою репертуарную афишу театра. Триумфальными оказываются и все зарубежные гастроли этого спектакля. Зрители Греции, Израиля, Болгарии, Чехии, Югославии, Германии, Японии рукоплескали искусству Малого театра и отдавали должное высочайшему уровню русской национальной театральной культуры.

Хочется пожелать этому замечательному спектаклю ещё более долгой сценической жизни на радость зрителям.

Огромное спасибо всем тем людям, которые принимали участие в создании спектакля «Царь Фёдор Иоаннович», всем, кто в течение тридцати лет поддерживал и сохранял его самобытность; всем актёрам и актрисам, замечательно исполняющим свои роли. Спасибо Вам за то, что так щедро делитесь с нами, зрителями, своим духовным богатством, делая мир вокруг светлее и добрее!

Надежда Сорокина

При подготовке материала использована информация с интернет сайтов http://znat.narod.ru, http://afisha.netcity.ru, http://tinout.ru, www.mmv.ru;
из книг «Г.В. Свиридов. К 80-летию со дня рождения композитора» М., 1995.; «Царские династии: от Руси к России» М., 2001., а также личные впечатления автора от спектакля ГАМТ «Царь Фёдор Иоаннович».

Возможно, будет полезно почитать: